Придет время — девица сама ему эти тайные воспоминания принесет.
— А вот я вам неопубликованные записки моего пращура могу дать для прочтения. Если, конечно, любопытно… Хотя, наверное, это никак не сравнится с рассказами Роберта Ильича…
Роман покачал головой и услышал ответ, на который и рассчитывал:
— Давайте!
Девица была явно не промах. Чувствовалась порода. Роберт Ильич был сыном той самой юной горничной Антонины Величай, которая тогда, еще до революции, работала в «Петрополисе», и вместе с его предком и тезкой, Романом Романовичем Лялько, принимала участие, конечно, совершенно негласно, в расследованиях нескольких запутанных и кровавых дел, местом действия которых служил «Петрополис».
— Но за это вы расскажете мне все, с чем столкнулись на прошлой неделе! — заявил Роман. — Услуга за услугу, так сказать!
Диля, недолго думая, сверкнула черными глазами и ответила:
— Не забудьте про письменное извинение со стороны вашего семейства за инсинуации и клевету в адрес Антонины! Подписанное вашим батюшкой, главой семейства Лялько! И вами, его старшим сыном!
Она была отлично информирована о его семействе, как и, впрочем, сам Роман о ее. Что же, противник попался достойный. Прямо как тогда, во времена Романа Романовича и Антонины…
— И заверенное у нотариуса? — произнес он, на что девица милостиво ответила:
— Нет, хватит и ваших двух подписей! Причем, конечно, при следующем переиздании мемуаров вашего прадеда требую поместить текст извинения на первой странице, в качестве введения!
Роман вздохнул и пообещал, что так оно и будет. Насколько он был в курсе, последний раз мемуары Романа Романовича Лялько переиздавали в середине девяностых и нового тиража не планировалось.
— И в Интернете на всех литресурсах, на которых имеются мемуары, вы обязуетесь в течение месяца загрузить новую версию — с извинениями! — заявила девушка назидательно, и Роман согласился и на это.
Диля, кажется, окончательно успокоилась, и он спросил:
— Вы же намеренно ошивались около «Петрополиса», потому что история вашей семьи связана с ним?
— Вашей, что интересно, тоже! — парировала девица. — И я не имею обыкновения ошиваться где-то, я была на редакционном задании! Кстати, вам известно о трупе в номере сто восемьдесят четыре, который туда подложили для создания шумихи?
Роман кивнул:
— Да, известно. Однако это никак не объясняет появление второго трупа, этой несчастной девицы Виктории Селезневой, к тому же с отсеченной кистью правой руки…
Диля усмехнулась и поправила его:
— Левой, конечно же! Что, проверяете, насколько я знакома с легендами «Петрополиса»? А что, если некоторые из них отнюдь не легенды?
Роман внимательно взглянул на нее и ответил:
— Я тоже так думаю. Много бы дал, чтобы узнать то, что поведал вам о происшествиях в «Петрополисе» ваш дедушка. Ведь он стал директором в тот самый год, тысяча девятьсот сороковой, когда в гостинице нашли новый труп с отсеченной кистью. Был им, когда обнаружили еще один, последний до прошлой недели, в тысяча девятьсот семьдесят седьмом. И перестал им быть в роковой тысяча девятьсот восемьдесят девятый, когда отель закрылся на генеральную реконструкцию, а ваш дедушка…
— Умер! — произнесла Диля. — Биография моего дедушки известна мне лучше, чем вам. Но давайте поговорим о бравой династии Лялько, государевых слуг и великих детективов. Ваш прадед, Роман Романович, расследовал кое-какие нашумевшие и прочие, широкой публике неизвестные происшествия в «Петрополисе» вместе с моей прабабкой Антониной еще до революции, а потом и после оной. В тысяча девятьсот сороковом, когда, как вы верно заметили, в отеле обнаружили очередное тело с отрубленной левой кистью, его сменил ваш дед Роман Романович, который, как и ваш прадед, неплохо устроился и при Советской власти и работал в уголовном розыске Ленинграда. Наконец, в тысяча девятьсот семьдесят седьмом, когда вспыхнул очередной скандал и в номере сто восемьдесят четыре снова был обнаружен труп, и снова с ампутированной левой кистью, расследование вел уже ваш отец. И вот, наконец, теперь по следу идете вы! Династия следователей — что может быть благороднее и краше!
Она произнесла последние слова с сарказмом, а Роман заметил:
— Все, с кем я говорил до вас, упоминали династию убийц. Ведь только так можно объяснить происшествия в «Петрополисе»…
Диля усмехнулась, взяла баранку, медленно сгрызла ее, отпила чаю и наконец после продолжительной паузы сказала:
— Хотите узнать, что я думаю по этому поводу? И что поведал мне дедушка? Но вы же работаете на Прасагова, а тот заинтересован только в одном — как можно быстрее отреставрировать «Петрополис», открыть его и запустить туда гостей!
— Что в этом плохого? — спросил Лялько. — Принимать гостей — это основная функция любого отеля…
Диля подскочила, едва не расплескав остатки чая, и запальчиво произнесла:
— Но «Петрополис» именно что не любой! Пока отель пустует, он не приносит никому вреда. За четверть с лишним века, что он был закрыт, никто не пострадал…
— Все его многочисленные владельцы умерли не своей смертью, — напомнил Роман, но Диля возразила:
— Наверняка совпадение! Да и сами поймите, время какое было: лихие девяностые!
— Последняя владелица умерла всего пару лет назад, — заметил детектив, но журналистка возмутилась:
— Что вы хотите сказать? Что проклятия «Петрополиса» — выдумки? Оно существует, поверьте мне! Существует!
Ее голос сорвался на тоскливой ноте, и Диля быстро отвернулась.
Девица явно что-то знала, но не собиралась говорить: наверняка ей поведал занятные истории дед, Роберт Ильич. Роман предпочитал не торопить события: все равно рано или поздно он узнает, что известно этой журналисточке.
Узнает и то, что же скрывается за проклятием «Петрополиса».
Диля на удивление быстро взяла себя в руки и, мило улыбнувшись, сказала:
— Но стоило очередному Прасагову сделаться хозяином отеля, как и тогда, в самом начале, и снова нарисовался труп! Проклятие работает!
— Вы тоже сторонница оккультной трактовки событий? — поинтересовался Роман. — Странно, несмотря на то, что вы работаете на желтое-прежелтое издание, я был другого мнения… Так в чем же, по-вашему, заключается это самое проклятие и феномен «Петрополиса»?
Диля вздохнула:
— Когда я сидела на полу подвала, скатившись туда вместе с этой шумной и разряженной особой по желобу, точнее, когда она оставила меня одну, по глупости отправившись куда-то в недра этого здания-лабиринта, я передумала о многом. И я ощутила то зло, которое гнездится в «Петрополисе»…
— Интересно, зло, значит, гнездится в подвале, тогда как все уверены, что оно обитает в номере сто восемьдесят четыре, — протянул Роман. — Может, расскажете мне свою теорию?
