Сына очень любит, сделал вывод Назаров. И без боя сдаваться не станет. Либо заберет мальчишку себе, либо не отдаст ему, Назарову, Верочку. Ни один из вариантов его не устраивал. Нужно посидеть и послушать, что сам Геральд Всеволодович собирается ему предложить.
Как оказалось, предлагать тот ничего не собирался. Зато желал задать очень много вопросов, большинство из которых были Сан Санычу неприятны.
— Итак… — начал Хитц, неуверенно забарабанив пальцами по столешнице. — Если я правильно понимаю, у тебя с моей женой роман?
— С бывшей, — снова напомнил ему Назаров, мгновенно приняв стойку. — Не забывайте, что вы разведены.
— Допустим, — не стал возражать Геральд, застучав по столешнице чуть громче. — Но это не дает вам права трахаться в моей квартире, на моей кровати и на моих простынях, твою мать! У тебя есть собственная берлога? Ну вот, есть, оказывается! Так какого черта ты таскался к ней в нашу квартиру?!
Отвечать или нет… Наверное, не стоит. Геральд зол. Скорее всего, бесится от бессилия и ревности. Ни одно из назаровских объяснений ему не понравится, каким бы деликатным оно ни было. Лучше молчать…
— Ты трахал мою жену в моей квартире! Это, по-твоему, норма?! Ты же мент! Ты же к морали всех призываешь! А… А может быть, ты один из этих, из продажных?! Наверное, это так! А она, дура, не знает, с кем связалась, твою мать! — Геральд принялся с такой силой барабанить по столу, что портреты в изящных кожаных рамках начали подпрыгивать. — Даже если ты и не продажный мент, это ничего не меняет. Ты ей не пара! Ты это понимаешь?!
— Да, — просто ответил Назаров, потому что в самом деле так думал, и все, что случилось между ним и Верой, до сих пор считал чудом.
— Понимаешь??? — прошипел Геральд. — Какого же черта лез?!
— Я ее люблю, — не стал врать Назаров, посмотрев в его глаза; взгляд их несколько просветлел, обретя хоть какое-то выражение, пусть и не лестное для гостя.
— И давно ты ее любишь?! — недоверчиво хмыкнул хозяин и отхлебнул из бутылки.
— Давно. Иногда мне кажется, что всю жизнь только ее и любил, хотя узнал год, наверное, назад. И ходил потом за ней, как пацан. Ходил и заговорить боялся. Приставал несколько раз со всякими дурацкими вопросами, касающимися нашей с ней работы, и все. — Он с твердостью выдержал презрительное подергивание губ Хитца, подождал, пока тот закусит хрустящими хлебцами, обсыпаясь крошками, и проговорил: — Все было чисто, Геральд. Не нужно вываливать все в грязи, тем более Веру.
— К-кого?! — Тут Хитц неосторожно поперхнулся и начал натужно кашлять, время от времени утробно выкрикивая. — Эту… суку!!! Да я ее… Я ее не то что с грязью… я ее с землей сровняю, когда заберу у тебя!!!
Та-аак!..
Назаров одним прыжком подскочил к столу, больно шарахнул Геральда между лопаток, прерывая его судорожный кашель. Тут же выдернул Хитца из кресла, сильно тряхнул, так что каблуки его ботинок повисли в воздухе, а потом очень тихо и очень внятно произнес:
— Я ведь могу быть великодушным, Гера, до определенного предела. Ты понимаешь меня? Если ты ее хоть пальцем тронешь, я тебя эту самую землю жрать заставлю. Ты понял?!
Видимо, Геральд понял. Он как-то неуверенно посмотрел Назарову в глаза. Обмяк в его руках и запросился на место.
— Ты это… Хорош бузить-то… Посади, откуда взял. Пошутил я! Сказано, пошутил!
Назаров отшвырнул его от себя. Геральд неловко упал в собственное кресло, ударился локтем и какое-то время с болезненной гримасой потирал ушибленное место.
— Где она?!
Вопрос они выпалили одновременно минуты через три напряженного молчания. Тут же изумились, не поверили друг другу и снова замолчали.
— Слышь, Назаров, — первым опомнился Геральд, сразу подобравшись и почти протрезвев. — Ты это серьезно?! Ты что, и правда не знаешь, где моя жена… пускай бывшая, с моим сыном?!
— Стал бы я тебя слушать?!
Назаров много раз потом прокручивал в памяти этот разговор. Анализировал мелочи, копался в деталях и все пытался вспомнить, в какой именно момент ему сделалось по-настоящему страшно. Когда, в какую минуту перерыва в их перепалке он ощутил ужас, объяснения которому не сразу нашел. Понял лишь несколько дней спустя, измучившись от бесполезных поисков и почти потеряв надежду увидеть ее в живых.
Этот ужас поселил в нем не кто иной, как Геральд. Все время держась с наглой пьяной самоуверенностью, он вдруг съежился так, будто из него разом выкачали весь воздух. Съежился, сморщился и… заплакал. Горькими, пьяными, бабьими слезами. Плакал и причитал, сморкаясь прямо в рубашку:
— Где же она, Назаров?! Куда она могла подеваться?! Дома ее нет. Замки другие. Я даже хотел дверь ломать, но потом опомнился. Ты же у нас участковый, ее личный участковый. Я думал, что это ты ей и присоветовал. А тебе только повод дай меня привлечь. Ты его враз используешь, меня посадишь, а сам…
— Какие замки, Гера?! О чем ты?! — Назарову сделалось по-настоящему худо, даже затошнило от страха, а ладони стали влажными и липкими. — О чем ты говоришь?! У нее же в окнах света нет уже две недели! Ее что… все это время нет дома?!
— Нет, — плаксиво ответил Геральд и полез в стол.
Выдвинул ящик. Вытащил пепельницу, с грохотом опустив ее на стол. Потом взял пачку сигарет. Выбил из нее одну и, не предлагая гостю, жадно закурил. На Назарова он больше не смотрел. Хмурился, вытирал слезы. Ерошил волосы, став похожим на большое хмельное чучело, и курил. Когда в пепельницу перекочевала почти половина пачки, Назаров не выдержал:
— А… на работе… Ты был у нее на работе?! Она ходит в школу?! Ты звонил хотя бы?!
— Звонил! Не кричи на меня! — истерично взвизгнул Геральд, опять закашлявшись и потянувшись к электрическому чайнику на банкетном столике. — Там сказали, что она взяла отпуск. Я поверил и на какое-то время успокоился. А потом…
Тут его лицо снова некрасиво сморщилось, и по нему побежали слезы.
— Позавчера я поехал к сыну в школу. Зачем — и сам не знаю. Остановил классную руководительницу, а она мне… Она…
— Ну что?! Что она тебе?! — Назаров еле удержался, чтобы не начать его трясти за грудки.
— Она мне правду-то и открыла. — Геральд горестно всхлипнул, рот его уродливо пополз влево, и он почти простонал: — Она сказала, что мать забрала из школы документы сына, сообщив, что они с ним уезжают из города. Навсегда уезжают, понимаешь! Я в машину и еду к ней на работу. Я захожу к директрисе, ну и… почти угрожаю ей. Она мне пояснила, что Вера рассчиталась пару недель назад, но просила держать это в тайне. От меня в тайне, представляешь!.. Данилка… Он же и мой сын тоже! Как она могла?! Ненавижу эту суку!!! Ненавижу!!! Я сначала подумал, что вы вместе того, сбежали из города. И давай звонить тебе на службу. А ты на месте, Назаров! Значит, она и тебя кинула, мент, нравится тебе это или нет! Хорохорься ты, нет, но эта баба нас обоих того… пробросила.
