Вера не могла вразумительно ответить даже на этот вопрос. Вроде бы ничего особенного не случилось. Однако, с другой стороны, в жизни ее, конечно, уже случилось это возвращение в родной городок, к прежним ценностям, которые как будто бы стерлись, что ли. И будто бы именно это и было самое страшное, потому что некоторое время можно еще трепыхаться на поверхности, судорожно глотая жизнь, только рано или поздно все равно чавкнет и засосет…
– Может быть, – ответила Вера. – Может быть, и случилось.
– Значит, нет никакого повода для уныния. Обычно человеку точно известно, какая с ним приключилась беда, – и, слегка кивнув в знак окончания беседы, батюшка проследовал дальше своим путем.
В понедельник утром было уже сумеречно, день не успел разгореться, когда прозвенел звонок, и в этом было что-то фатальное. Как будто нечто важное раз и навсегда кончилось, на самом деле просто осень уверенно катилась в зиму, вот и все. И можно было даже радоваться скорым заморозкам, призванным сковать вечную дорожную грязь и аккуратно присыпать ее снежком. Еще можно было радоваться, что в школу наконец завезли новые стеллажи и классные доски, обещанные еще летом. Значит, во время школьных каникул классы будут модернизированы, а пока грузчики складировали мебель прямо возле крыльца, что казалось немного странным. Во время урока Вера то и дело поглядывала в окошко, как Тимур Петрович что-то возмущенно выговаривал грузчикам. Спохватившись, что, в конце концов, не ее это дело и что она тут точно ничем не может помочь, под самую завязку урока Вера рассказала ребятам о славянофилах. О том, что они, будучи землевладельцами, отпускали на волю своих крестьян, причем с землей. А Хомяков сказал при этом: «Христианин может быть рабом, но не может быть рабовладельцем». Поступки славянофилов ей самой стали известны только на прошлой неделе, когда после разговора с директором она решила все-таки кое-что почитать о Хомякове. Следовательно, разговор этот случился не напрасно.
Потом она еще раз посмотрела в окно и заметила с удивлением, что мебель в здание школы заносят вместо грузчиков Анна Викторовна и Зинаида Самсоновна, учительницы начальных классов, у которых, вероятно, уже кончились уроки, и даже слегка разволновалась. Учительницы, конечно, старались, но дело продвигалось туго. Да и не должны были они таскать эту мебель, даже если это называлось общественно-полезным трудом. Едва прозвенел звонок, она выскочила во двор, накинув на плечи курточку. На крыльце неколебимо стоял Тимур Петрович. Вера почему-то подумала вскользь, что ему очень бы пошли галифе.
– Тимур Петрович. – Вера, запыхавшись, не думая даже, правильно ли себя ведет, принялась выговаривать: – Что же такое делается и вы разве не видите, что это же женщины…
Тимур Петрович посмотрел на нее как будто бы свысока, хотя они были почти одного роста, и произнес нехотя и вальяжно:
– Грузчикам платить нечем, вот Екатерина Алексеевна и поручила мне организовать доставку мебели в помещение. Делегировала полномочия, так сказать.
– И вы в свою очередь поручили учителям таскать эту мебель?
Вспыхнув, Вера нырнула назад в вестибюль, потом поднялась по лестнице на второй этаж и, запыхавшись, ворвалась в помещение первого «А», где Анна Викторовна с Зинаидой Самсоновной как раз укладывали размонтированные стеллажи под самой доской.
– Зачем же вы согласились? – Вера воскликнула еще в запале. – И главное, он стоит себе руки в карманы…
Анна Викторовна, простоватая тетка в просторной шерстяной кофте на пуговицах, сквозь зубы смачно ругнулась и ответила что-то вроде того, дак ведь иначе он директору докладную напишет.
– Ну и пусть себе пишет. А где же это написано, что учителя должны…
– Ой, девонька, – Анна Викторовна тяжело опустилась на стул, потирая толстые коленки. – Вот поработаешь с наше…
Зинаида Самсоновна, брюнетка с усталым, сползшим вниз лицом, несколько раз сумрачно кивнула.
– Да что я только и слышу: вот поживешь с наше, вот поработаешь с наше… Как будто не понятно, что нельзя мужчине на крыльце прохлаждаться, когда женщины мебель таскают. – Вера все никак не могла успокоиться. – Давайте я вам хотя бы помогу. Вон у вас колени болят, а сколько всего надо еще принести.
– Ну смотри. Брючки у тебя новые… – Зинаида Самсоновна кисло улыбнулась.
– Да что там брючки!
– Премии-то тебе все равно не выпишут.
– Вам, что ли, выпишут? – хмыкнула Вера. – Идемте!
Миновав Тимура Петровича, который по-прежнему невозмутимо стоял на крыльце, она подхватила связку длинных металлических деталей и поволокла их в вестибюль, к лестнице, намеренно грохоча. И только когда она уже возвращалась, Тимур Петрович поглядел на нее с искренним удивлением.
– Это просто по-человечески, вы разве не понимаете? – на ходу бросила Вера, хотя он и не требовал объяснений.
И потом, уже в учительской, когда они с Анной Викторовной и Зинаидой Самсоновной, перетаскав всю мебель, пили чай с клубничным вареньем, Вера думала, что батюшка не совсем прав в том, что если внутри поселяется предчувствие, что что-то идет не так, то это еще не повод для уныния. Однако и не для радости, потому что через день это уже не предчувствие, а красная лампочка, которая пульсирует в знак тревоги.
Анна Викторовна и Зинаида Самсоновна за чаем рассуждали о том, что зима еще не наступила в полную силу, а яблоки уже подорожали и что начмед из сериала «Большая семья», такая сволочь, не хочет признавать собственного ребенка, и Анна Викторовна, потирая коленки, охала через слово: «Ой, страх-то какой!», а потом к чему-то рассказала, что на днях ей приснился волосатый нос, и это было тем более страшно.
– А вот моя страшная история, – завелась Зинаида Самсоновна. – Мы переехали в другой дом, когда мне было восемь, а сестре четырнадцать. От этого дома сейчас одни руины остались, а тогда он весьма интересный был. С большими комнатами, высокими потолками… Соседи сказали, что он раньше принадлежал помещику. И будто бы этот помещик деньги и золото в землю закопал и сам с нечистым знался…
Унылая Зинаида Самсоновна рассказывала историю на удивление живо, Вера даже незаметно для себя увлеклась. Наверное, Зинаида Самсоновна была по-настоящему хорошей учительницей начальных классов.
– И вот однажды ночью увидела я во сне собаку, – загадочным голосом продолжала Зинаида Самсоновна, – огромную, рыжую, с острыми клыками, а все равно – почему-то нестрашную. Она сидела в нашей с сестрой комнате, а потом убежала. Я рассказала свой сон сестре, а через несколько дней ей тоже приснилась эта собака, только рычащая. И в доме стало происходить что-то странное. Но взрослые почему-то ничего не замечали, только мы, дети… Сперва мы с сестрой услышали ночью какие-то шаги на чердаке, а потом послышалось, будто там собака скулит. Мы испугались и побежали к родителям, отец взял фонарик и поднялся на чердак – там никого не было…
– И что? – невольно вырвалось у Анны Викторовны. Она даже забыла про свои коленки.
