Это признание настолько встревожило Флоренс, что ее сотрясла нервная дрожь. Неужели она чем-то выдала себя?
— Не пугайтесь так, — попытался успокоить ее Руперт, погладив по щеке. — Я к вам привязался, время от времени мне хочется вас поцеловать. Неужели это так страшно?
— Нет, — пробормотала она, — не страшно.
— Отлично! Тогда…
Внезапно он ощутил прикосновение холодного собачьего носа к своей шее. Барби надоело одиночество.
Он недовольно поднял голову.
— В чем дело?
Усевшись на песок, собака умоляюще смотрела на него круглыми карими глазами.
— Сейчас не время для игр, — строго сказал он. Возможно, это было правдой, но Барби, несомненно, так не считала.
— Руперт…
Он взглянул на Флоренс, чьи ставшие вдруг зелеными глаза были затуманены от желания, потом на Барби, бешено виляющую хвостом и явно ожидающую, когда он займется наконец делом и бросит ей ветку, которую можно будет принести обратно.
С тяжелым вздохом разочарования Руперт отстранился от Флоренс — поступок, который основывался не только на желании Барби соблюсти священный ритуал вечерней прогулки, но и на необходимости взять себя в руки. Если бы не настойчивость пса, неизвестно, как далеко он мог бы сейчас зайти. Или, вернее, насколько далеко ему позволила бы зайти Флоренс.
К добру это или нет, с уверенностью сказать было невозможно. В его намерения входило помочь Флоренс, а вовсе не расстраивать ее еще больше своей неспособностью удержаться от подобных приступов вожделения.
Поэтому, как ни трудно было превозмочь себя, он неохотно поднялся и подал руку Флоренс. Она бросила на него взгляд, в котором смущение сочеталось с еще не угасшим желанием.
Черт побери!
Поставив ее на ноги, Руперт подобрал сухую ветку и швырнул подальше, чтобы доставить удовольствие Барби.
— Должен ли я извиниться? — спросил он.
Отряхнув здоровой рукой песок с джинсов, она подняла на него глаза и легко улыбнулась.
— Нет, если только не жалеете о том, что поцеловали меня.
Прибежав с веткой в зубах, Барби положила ее у ног хозяина. Руперт повторил бросок. Потом, притянув Флоренс к себе, коснулся ладонью шелковистой кожи ее щеки.
— Я ни о чем не жалею.
Улыбка Флоренс из смущенной стала радостной.
— Я тоже.
Следующие минут десять прошли в молчании. Однако это молчание, к удивлению Руперта, не было неловким. Не пришлось даже подыскивать достаточно нейтральную тему для разговора.
— Вы не хотите объяснить, что произошло перед тем, как мы… чуть было окончательно не потеряли голову? — наконец спросил он.
Лицо ее вмиг стало серьезным.
— Вы считаете, что я веду себя странно?
Флоренс явно что-то недоговаривала, однако его интересовало совсем не это. Было непонятно, почему она вдруг решила, что кто-то может следить за ней. Более того, с какой стати знакомство с ней могло представлять опасность для другого человека, в частности для него.
Руперт взглянул ей в глаза.
— А сами вы как думаете?
Пожав плечами, Флоренс поправила растрепавшиеся волосы.
— Думаю, что я должна позвонить в полицию, чтобы обезопасить вас. Поэтому нам лучше вернуться домой.
Он нахмурился, не сводя с нее глаз.
— Зачем? За вами никто не следит, Флоренс. Тот человек на яхте никогда не будет заниматься чем-то подобным. Он если и пошевельнет пальцем, то только ради собственного удовольствия.
Она твердо выдержала его взгляд.
— Затем, Руперт, что с очень большой степенью вероятности я имею знакомых в преступном мире.
Если Руперт опять поднимет ее на смех, она может не сдержаться и ударить его. Ударить что есть силы.
В том, что она, возможно, является подружкой какого-нибудь гангстера, нет ничего смешного. По правде говоря, это ее страшно пугало.
Но на этот раз Руперт предпочел промолчать, только отвел взгляд и усмехнулся.
К тому времени, когда они подошли к уродливой бетонной лестнице, Флоренс так и не решила, как вести себя с Рупертом. А он явно ждал от нее честности и откровенности.
— Не понимаю, почему к известию о том, что я могу принадлежать к преступному миру, вы относитесь так легкомысленно, — пробормотала Флоренс, ожидая, пока он откроет дверь.
Оглянувшись на нее, Руперт потянулся к ручке.
— Потому что ваше заявление действительно не заслуживает внимания. Если вы преступница, то я президент Соединенных Штатов.
Он резко повернул ручку, но дверь не открылась.
— А разве вы не запираете дверь, когда выходите из дому?
Руперт повернул ручку еще раз.
— Нет, когда отправляюсь с Барби на прогулку, я больше боюсь потерять ключи на пляже, чем вторжения в дом постороннего человека.
— А где вы прячете запасные ключи?
Он пожал плечами.
— Нигде. Мне и в голову не приходило это делать.
— А я вот всегда кладу их в цветочный горшок, который стоит перед входом. Среди цветущей герани ключи не так-то легко отыскать. По-моему, это гораздо безопаснее, чем прятать под коврик, как делают все героини в…
Она замолчала, округлившимися глазами уставившись на Руперта. Неужели она вспомнила кусочек из своего прошлого? Но этого так мало для цельной картины!
— Ну же, продолжайте! — попросил он.
— Это все. Больше я ничего не помню, — чуть не плача, ответила Флоренс.
— Не отчаивайтесь, — ободряющее произнес Руперт. — Лиха беда начало!
Он ласково положил руки ей на плечи, желая успокоить, и повернул так, чтобы заслонить от взглядов случайных прохожих. Руперт и сам толком не понимал, что у него на уме. Но тут Флоренс, зачарованно глядевшая на него, чуть пошатнулась и непроизвольно оперлась спиной о дверь. Та вдруг мягко подалась и приоткрылась.
Ну надо же! Руперт чуть не выругался от расстройства. А Барби тем временем, протиснувшись в образовавшуюся щель, распахнула дверь шире, вбежала в холл… И остановилась, глядя на молодых людей, нелепо застывших на пороге.
— А ваша… ваша дверь действительно была не закрыта, — пробормотала Флоренс, с трудом приходя в себя. — Наверное, вы очень резко повернули ручку и язычок заело.
— Наверное, — со вздохом согласился Руперт и попытался перевести все в шутку, чтобы снять напряжение. — Недаром же говорят, что с дверьми и женщинами надо обращаться с нежностью.
Она вымученно улыбнулась и вошла в дом. Руперт последовал за ней. От былого наваждения не осталось и следа. Ее снова одолевали мысли о странностях своего поведения.
