Насилу справившись с дыханием, Вероника как можно более спокойно проговорила:
— Послушайте, не соизволите ли вы теперь перенести мои вещи в багажник моей машины?
— И рад бы, да это никак невозможно.
— К черту ваши рассуждения, мистер Спенсер! Тем более что я даже не понимаю их, — раздраженно проговорила она и, видя, что он приближается к ней, изо всех сил уперлась кулаками в его грудь.
Ралф вновь отступил. А Вероника зорко наблюдала за каждым его движением, преисполненная готовности дать должный отпор всем его поползновениям унять ее гнев, просто-напросто обняв и поцеловав...
Приходилось опасаться даже того, что он сграбастает ее и, перекинув через плечо, потащит в спальню. Потому-то она и не спускала с него глаз, держась на безопасном расстоянии.
Но так все и случилось. Он в один прыжок достиг ее и поднял на руки.
— Отпустите меня! Немедленно!
Вероника всячески пыталась освободиться: щипала его, колотила своими до смешного маленькими кулачками, дергала за волосы. Но ничто, увы, ей не помогло.
— Куда, к черту, вы меня тащите? — срывающимся от ненависти голосом вопрошала несчастная.
Но злодей молча пересек вестибюль, внес ее в свой кабинет и только тут поставил на ноги.
Вероника услышала характерный звук защелкнувшегося замка.
— Вы что, заперли дверь?
— На минуту-другую, не больше. Вам нечего опасаться.
Оправив юбку и пригладив волосы, она вперила в него взгляд, полный ненависти.
— Я предъявлю вам обвинение в похищении.
— Имеете право.
— Если я и согласилась поехать с вами, то лишь в надежде, что вы, как истинный джентльмен, осознав всю недостойность своего поведения, вернете ключи от машины и отпустите меня.
— Ну уж нет, мисс Хеймиш. Лучше не считайте меня истинным джентльменом.
Его непробиваемость была последней каплей, которая переполнила чашу ее терпения.
— Но почему?! — в сердцах выкрикнула она, и слезы бессилия пролились из ее глаз. — Черт вас возьми! Ведь по документам за мной оставалось право нарушить срок соглашения и выплатить остальную сумму долга деньгами. Первый взнос я уже внесла, приложив к своему письму чек. Чего же еще, мистер Спенсер, вам от меня нужно?
Он ответил не сразу. Сначала, осторожно взяв Веронику за плечи, подтолкнул ее к креслу и усадил, после чего прошел к своему столу, выдвинул верхний ящик и достал из него какую-то бумагу. И только после этого спокойно проговорил:
— Мне нужно вас, милая. Только вас.
Обернувшись, Ралф увидел, как побледнело ее лицо и омрачились зеленые глаза. Ему хотелось взять ее за плечи и встряхнуть, дабы вывести из состояния, в котором она пребывала с той самой минуты, как осознала исчезновение своей машины.
— Послушайте, Ралф...
— Нет, это вы послушайте. Вот вы сказали, что полюбили меня. Так неужели вы считаете, что после подобных высказываний можно просто взять и уйти?
Как ни старался Ралф смягчить интонации, но все же его вопрос прозвучал достаточно жестко.
— Вы хотели знать, почему я ушла от вас, — сказала Вероника с отвагой, которой вовсе не ощущала, — так я вам ответила.
— Да уж, оставили записку и сбежали.
— Чего же другого вы от меня ожидали? По-вашему, и полюбив, я должна была оставаться в унизительном положении наложницы по контракту? Да, в нашем соглашении оговорен срок, во время которого я должна исполнять роль вашей любовницы. И я бы не нарушила этот срок, если бы не изменились мои личные обстоятельства. Оказалось, что, полюбив, я не могу уже быть тем, кем была для вас все это время. Потому и ушла, так что не обессудьте...
Бессильное бешенство обуяло Веронику, сковав все ее члены. На щеках ее расцвели розы позора, который она только еще вообразила себе. Но глаза пылали огнем несломленной гордости.
Да, она сполна высказалась, но слова все еще рвались из ее разгневанного и страдающего сердца.
— Вы хоть представляете, чего мне стоило впервые заговорить с вами? Представляете? — гневно спросила она. — Вы, самоуверенный предприниматель, который в состоянии полностью контролировать свои эмоции. — Она встала с кресла и прошлась по комнате. — А я, совершенно неопытная тогда в сексуальном плане... Я решила вычеркнуть из своей жизни год, сыграв роль любовницы, после чего думала уйти и снова стать самой собой. — Она усмехнулась над наивностью тогдашнего своего решения. — Уйти с незатронутыми чувствами, с холодным сердцем...
Ралф слушал Веронику внимательно, не спуская с нее глаз. Когда она замолчала, спросил:
— Что заставило вас думать, что вы были для меня лишь развлечением?
— Вы можете иметь любую женщину, какую пожелаете. Лора, вероятно, просто одна из многих, желающих попасть в вашу постель. А я для вас была...
— Забавным исключением, вы хотите сказать?
— Да, примерно...
— Исключением, которое я с легкостью мог в любую минуту сменить на что-нибудь более привычное? — Он не дал ей возможности ответить. — И поэтому я работал как сумасшедший, чтобы вылететь домой на несколько часов раньше и скорее увидеть вас?
— Вас привлекал секс.
Он с трудом подавил желание схватить ее, прижать к столу и показать, каким привлекательным может быть секс.
— А разве сексом нельзя заниматься с любой другой женщиной?
— Думаю, можно.
— Por Dios
[13]!.. — В его голосе прозвучало нечто такое, что заставило ее содрогнуться. — Вероника, да за кого вы меня принимаете?
Она не смогла ему ответить. Рот ее будто свело.
— Не стану отрицать, что, принимая ваше странное предложение, я допускал с вашей стороны возможность мести, а потому нуждался в содействии правоведов, чтобы все мои права были соблюдены юридически.
Ралф помолчал, наблюдая, сколь тщетно пытается Вероника не выказать своих чувств, и усмешка коснулась его губ.
— Но вскоре выяснилось, что речь идет не о мести со стороны коварной дочери растратчика моих денег, — продолжал он, — а о жертвенности невинной девушки. Своим поведением вы заставляли меня подвергнуть переоценке свое первоначальное суждение. Сила духа, гордость, порядочность — всем этим вы, Вероника, владеете в полной мере, и это не могло не привлечь меня. Вот вы говорите, что меня привлекал секс. Поначалу так и было. Но постепенно обнаружилось и нечто другое... — он задумался, и в его темных глазах появилась неподдельная грусть. — Да, нечто гораздо более важное.
Вероника сжалась в кресле, боясь пошевельнуться. В кабинете было тихо, очень тихо. Она смотрела на Ралфа как зачарованная, не в силах отвести от него взгляда.
