Муру не взволновал этот фильм, и, по-видимому, ей доставляла удовольствие та дурная слава, которую он ей принес. Один из самых интересных моментов фильма – изображение ее как шпионки ЧК, которая затем жертвует собой. Ни то ни другое не было широко известно в то время; Локарт вычеркнул это из книги. С учетом очень небольшого времени на съемки, возможно, сценарист Лайрд Дойл, работавший с Локартом над сценарием, получил доступ к информации, которой не было в книге.
Если что-то в этом фильме действительно тронуло или расстроило Муру, то, возможно, его конец, когда Елена и Локи вместе уезжают из Москвы, направляясь в Англию. И снова художественная «правда» превзошла эмпирический факт.
Локарт продолжал вести борьбу со своими пороками. В своем дневнике он посетовал, что должен сделать «одно последнее энергичное усилие вести воздержанную жизнь. Безусловно, к этому времени я достиг возраста, когда меня удовлетворят другие вещи помимо выпивки, потакания своим слабостям и распутства»
[686]. Он никогда не достигнет этого возраста.
Пытаясь развить успех «Воспоминаний английского агента», он начал усердно работать над их продолжением. Когда Мура увидела рукопись, она сочла ее лучше предыдущей. Но ее привели в замешательство рассказы о его романах с другими женщинами в период между 1918 и 1930 гг. – их было семь («В бурном темпе!» – сказала она ему). И она была оскорблена, узнав, что ему предлагали два назначения в Россию в 1919 г., в то время как она делала все, что было в ее силах, чтобы соединиться с ним, а он отклонил оба. «Почему?» – спросила она
[687]. Очевидно, она забыла (а Локарт не упомянул об этом в книге), что его ждал смертный приговор, если он когда-нибудь появится в России.
Глава 20. Изменница и лгунья. 1933–1934 гг.
Несмотря на преданность Муре, Уэллс не утратил своих склонностей к флирту.
Хильда Матесон (известная как Кочегар), возглавлявшая на Би-би-си направление радиобесед, уговорила Уэллса принять участие в одной из передач. Он не мог устоять перед возможностью одарить своей мудростью восторженную нацию. Его заинтересовали следующие темы: «Может ли демократия выжить?», «Мир в мире» и «Куда ты, Британия?»
[688]. Он стал ночной радиозвездой и подружился с Хильдой. В то время Хильда была возлюбленной Виты Сэквиль-Уэст, но Уэллс ничего не знал о ее сексуальных предпочтениях и в начале их дружбы предпринял попытку соблазнить ее в своей квартире. Она написала Вите письмо, в котором пожаловалась, что из-за расположения квартиры на самом последнем этаже «никто не услышал бы моих криков, так что мне пришлось делать все, что в моих силах». Энергичное сопротивление только возбудило бы его, рассудила она, поэтому «восприняла это со всем возможным легкомыслием и посмеялась над ним… а к концу он превратился в полного раскаяния дядюшку»
[689].
В другой раз, проводя зиму в Грассе, он обедал со своей давней возлюбленной – романисткой Элизабет фон Арним, известной как «Маленькая Э». Он сказал ей, что ему понравилась ее последняя книга, но игриво покритиковал ее: «Я мог бы отшлепать тебя (с большой любовью и желанием поцеловать потом это место) за некоторые твои слишком сложные предложения»
[690]. Возможно, он и был предан Муре, но никогда не мог удовлетвориться только одной женщиной.
В конце лета 1933 г. Мура и Уэллс планировали отдохнуть в Портмерионе – псевдоитальянской деревне, которую Клаф Уильямс-Эллис начал строить в небольшом анклаве на побережье Северного Уэльса. Но 28 июля Мура прислала ему письмо, подтверждавшее то, чего они боялись и над чем шутили какое-то время. Она была беременна
[691]. Ей был сорок один год, а Уэллсу – шестьдесят семь.
Эта новость едва ли была желанной для обоих, и Мура решила сделать аборт. Она казалась очень опытной в таких делах и называла сложившуюся ситуацию небольшим и незначительным дельцем, о котором не побеспокоилась бы написать ему, если бы они не запланировали провести часть отдыха в доме подруги Уэллса – леди Кристабель Аберконвей в Боднанте неподалеку от Лландидно; Муре придется пропустить первые две недели этого визита, так как она будет находиться в Европе по поводу этой операции. (Аборт был не только запрещен законом в Великобритании в 1933 г.; этот закон незадолго до этого был ужесточен.)
Мура сообщила Уэллсу, что он не сможет писать ей туда, где она будет находиться (место при этом не указала); но он может писать на другой адрес, а она договорится, чтобы почту оттуда забирали.
Была ли она действительно беременна? Если это была уловка, то, вероятно, для прикрытия чего-то очень важного, а не просто какой-нибудь увеселительной поездки с Полом Шеффером или Кони Бенкендорфом. Важно, она попросила Уэллса не тревожиться, уверила его, что думает о нем, и попросила позаботиться о Кире, Тане и Поле, если она не вернется
[692]. Аборт был рискованной процедурой, и единственной европейской страной, в которой он был разрешен, была Россия, где его исключили из числа уголовно наказуемых деяний в 1919 г. Если Россия была местом ее назначения, то она вполне могла беспокоиться как об операции, так и самом визите туда. Мура получала письма от Горького, в которых он жаловался, что теперь не может уехать из страны. Думала ли она о том, что то же самое может случиться и с ней?
Не случилось. Она либо перенесла эту операцию, либо закончила то дело, для которого беременность была прикрытием, и вскоре вернулась к Уэллсу, присоединившись к нему в последней части отдыха в Портмерионе и Боднанте.
Теперь, когда Горький был для нее потерян, она всерьез продолжала укреплять свои отношения с Уэллсом, несмотря на то что отвергала его постоянные предложения вступить в брак. Пол Шеффер и Кони Бенкендорф давали ей страсть, а Локарт был ее настоящей любовью, но с исчезновением Горького из ее жизни Уэллс стал для нее прибежищем, источником безопасности и влияния.
