Они старели – иногда вместе, чаще порознь. В марте 1953 г. она написала, чтобы напомнить ему, что скоро у нее «большой шестидесятилетний юбилей», и они договорились встретиться, чтобы отпраздновать это за ужином
[881]. Она по-прежнему была его любимой Мурой, а он – ее Малышом. С возрастом у них прибавилось болезней и немощи. Как и во всех других аспектах их жизни, именно Мура оставалась неунывающей. Она пережила рак груди, тогда как в 1960-х гг. здоровье Локарта, которое было слабым после его возвращения из России в 1918 г. и ухудшилось благодаря его многолетним вредным привычкам, начало резко сдавать. К концу 1960-х гг. у него началось слабоумие. Его блестящий ум и неотразимая донкихотская личность разрушались. Его сын и невестка ухаживали за ним дома в Хоуве до тех пор, пока его не поместили в местный дом для престарелых.
Мура навещала его там и была с ним в последние часы его жизни
[882].
Сэр Роберт Брюс Локарт умер во сне 27 февраля 1970 г. Ему было 82 года. Некролог в «Таймс» был очерком о его приключениях, и в нем говорилось, что «он был дважды женат»
[883], но нигде не была упомянута женщина, которая значила для него больше всех, делила с ним самые страшные опасности, продала себя, чтобы спасти его жизнь, и любила его с пылкой страстью, которая была сильнее смерти.
Через два дня после его похорон в Хоуве Мура заказала по нему поминальную службу в русской православной церкви в Эннисмор-Гарденз, Кенсингтон, недалеко от своего бывшего дома
[884].
Служба началась в полдень, и, как было оговорено, пел хор, курился ладан, и проходил полный церемониал православной заупокойной службы под священным позолоченным куполом церкви. Не хватало только паствы. Мура поместила объявление в «Таймс», но она была единственным человеком, присутствовавшим на службе. Его родственники не одобряли ее действия, а его друзья не пришли из уважения к ним. Это прекрасно устраивало Муру – служба была не для них, а для нее и ее Малыша в память об их любви, о маленьком Питере, который так и не появился на свет, в память о мужчине, которого Мура любила так, как, по ее мнению, никакая женщина еще не любила мужчину. Наконец в смерти она обрела его.
Мура совершила свою последнюю поездку в Москву в 1973 г. Ее здоровье ухудшалось. Артрит годами преследовал ее, и ей уже сделали две операции по протезированию тазобедренного сустава. Она едва могла обходиться без выпивки, чтобы взбодриться.
Близился ее час. Все двери уже закрылись, ей почти незачем оставалось жить. Были ее дети и внуки, которых она любила, но они – это будущее. Мура вступила в тот возраст, когда все, что по-настоящему имело значение, – это прошлое.
В 1974 г. Мура уехала из Лондона в Италию. Она собиралась навестить Пола. Теперь, когда ему едва перевалило за шестьдесят, он оставил фермерскую деятельность на острове Уайт и поселился вместе с женой в Тоскане. Гамиш Гамильтон считал, что Мура намеренно «решила уехать умирать»
[885]. Она забронировала номер в маленькой сельской гостинице рядом с домом Пола и отправилась в путь.
Другой ее близкий друг – поэт Майкл Берн написал стихотворение для нее под названием «Мура Будберг: на ее отъезд из Англии»
[886]. Он любил Муру. В ее круг его ввел Гай Берджесс, который был его сожителем; позднее он женился на давней подруге Муры и был тронут добротой Муры к ней в ее последней болезни, когда сама Мура плохо себя чувствовала. Она обладала «способностью облегчать страдания», вспоминал он
[887]. Из всех Муриных друзей в последние годы ее жизни Майкл Берн, возможно, был тем, кто любил ее сильнее и искреннее всех.
В своем стихотворении он мягко высмеивал мифы, которые Мура и все, кто ее знал, сочинили о ней:
Разве не факт,
Что вас обожал Талейран,
И за отсутствие у вас такта
В коммуне 1870 г.
Вас хвалил Маркс и осуждала Женни?
Блестящие пузыри
Выдумок и сплетен
Раздуваются до легенд.
…Насколько хорошо вы знали Соломона?
Был он мудр? В Берлине, несомненно,
Кайзер приглашал вас на «Царицу Савскую».
Вы родились
И были воспитаны
В глубочайшем пурпуре,
Вы предпочитали красный цвет.
Серый – не для вас,
Лондон не ваш город, чтобы свить в нем гнездо,
Не сейчас, уже никогда.
Слишком много крыс. Куда же тогда,
Баронесса, в каком новом месте вы обретете покой?
[888]Для Муры не было такого места – она была везде, делала все и все видела. Италия была страной, где какое-то время жил Горький. Они оба любили ее. Она станет последним местом, где ей можно обрести покой, если не свить гнездо.
Рассказывали, будто, уезжая из Лондона в 1974 г., она взяла с собой некий чемодан. Где-то между итальянской границей и домом Пола автоприцеп, в котором перевозили ее вещи, загорелся. По загадочной причине. В равной степени таинственным было то, что старая баронесса не разрешила тушить пламя
[889].
Бумаги Горького, письма, дневниковые заметки, фотографии – все, что она утаила от Сталина и Ягоды, ушло со столбом дыма в небо Италии. С этими документами сгорели и все бумажные мелочи ее жизни – письма Локарта, Уэллса, Горького, возможно, рукопись ее книги Mêlêe, если она еще существовала. Никто, если Мура имела к этому отношение, никогда не проникнет в тайны ее жизни. Она дала указания своим детям уничтожить все, что у них от нее оставалось. Все, что останется, – это лишь то немногое, что сохранится у других людей в письмах, их воспоминаниях и сердцах.
31 октября 1974 г. баронесса Будберг умерла в Италии. Пол и Таня были с нею в ее последние дни жизни. Ей было 82 года.
Мура позвала священника, когда поняла, что конец близок. Она попросила, чтобы для нее персонально была проведена заупокойная покаянная служба
[890].
