– Нет, пока. – Любе вдруг в просвете меж черно-белых стволов что-то почудилось, и, тут же позабыв о том, о чем она вроде должна была просекать, она заверещала прямо Генке на ухо: – Генка, вон он дом! Вижу! Вижу!!!
– Теперь уж и я вижу, – он так обрадовался, что оставил без выговора ее истерическую выходку, хотя и поморщился от того, с какой громкостью она заорала ему в ухо. – Слава богу, приехали. Теперь бы еще на охрану не нарваться. Слушай, а давай-ка мы с тобой вот что сделаем…
Они не стали подъезжать к дому, выгрузившись из машины метров за пятьдесят. Свою «шахиню» Сячинов забросал ветками наломанного кустарника, маскируя. Схватил Любу за руку и поволок вдоль зарослей бузины к дому.
На поляну перед крыльцом они не стали выходить тоже.
– Мало ли… Вдруг там охрана с пушками. Начнут сначала палить, а потом уже разбираться, – прошептал Сячинов, спрятавшись за толстым стволом березы. – Тот хоть дом-то?
– Тот, конечно тот! Можно подумать, тут весь лесной массив застроен! – протянула насмешливо Люба, тут же прикидывая, какой стороной они добирались отсюда к озеру. – Давай, Гена, бери левее. Оттуда мы должны будем попасть туда, куда надо. Только ты сразу из кустов-то не выпрыгивай, мало ли что… Вдруг там кто-нибудь есть.
У озера никого не было, там по-прежнему было пустынно. Они с Генкой минут двадцать лежали в кустах на животах и осматривались. Никого не было видно. След от машины был прежним: хорошо накатанным. След от костра тоже имелся, но Люба не могла с уверенностью сказать, то ли самое это кострище, или кто-то был здесь уже после них с Хелиным.
– Идем. – Сячинов решительно поднялся, отряхнул штаны и рубашку и проворчал: – Черт знает чем с тобой занимаюсь. И ведь может все оказаться пустышкой… Хотя с другой стороны…
– С другой стороны, Ген? – Люба тоже выбралась из кустов и несколько минут выбирала репейник из волос, отряхивалась и разминала ноги. – Что с другой стороны, Ген?
– То и с другой стороны! – огрызнулся он, прогуливаясь по берегу и внимательно все рассматривая: каждый камешек, каждый кустик, даже след от машины для чего-то понюхал и что-то темное размазал в пальцах. – Кому надо здесь на КамАЗе колесить, а? Искупаться мест мало? Чем черт не шутит, когда господь дремлет… В каком месте были ящики?
Люба ткнула пальцем в дальний берег, на который из воды наползали широкие листья кувшинок.
– Ну что же… Будем искать… – и Генка начал раздеваться.
Сел прямо на траву, расшнуровал ботинки, стащил их вместе с носками. Потом брюки, рубашку и, оставшись в одних плавках, посмотрел на Любу призывно:
– А ты-то чего, подруга, замерла? Давай, давай, полезай в водичку.
– А я… Я без купальника, – нашлась Люба.
Желание лезть в воду, казавшуюся черной в тени деревьев, пропало напрочь. Тут еще потянуло ветерком, и солнце начало то и дело нырять в облака.
– Ничего. Помню, кто-то при мне переодевался, совершенно не стесняясь. Так что давай, давай, мне одному, что ли, отдуваться, – все это Сячинов пробубнил, уже стоя по колено в воде и ежась от прохлады.
Через мгновение он с диким криком ушел с головой под воду. Потом вынырнул почти на середине. С громким фырканьем отплевался и поплыл, далеко вперед выбрасывая поочередно руки.
Люба поежилась и тоже начала раздеваться. Прыгнуть в воду так сразу не смогла. И долго сотрясалась все телом, войдя по щиколотку. И покрывалась огромными мурашками. И даже ругала себя за самодеятельность. Велено было сидеть дома, так и сидела бы. Поперлась тоже… ящики искать. Их там и нет уже, может быть, давно. А если и есть, то ничем, кроме кучи сгнившего мусора, быть они не могут.
– Чего ты?! – завопил Генка с другого берега и снова нырнул.
Люба сильно втянула живот, зажмурилась и прыгнула в ледяную, как ей показалось, бездну. Вода тут же обожгла, обхватила и поволокла ее на дно. Она замотала головой, пытаясь вынырнуть, оттолкнулась и тут же пробкой выскочила наружу.
– Уф! Черт!!! – ахнула она, отдышавшись, и тут же закричала с довольной улыбкой: – Здорово-то как, Ген! Ого-ого! Я плыву к тебе!!!
Она забарабанила руками по воде и поплыла к Генке, чья голова теперь торчала высоко над водой, словно он внезапно обрел способность гулять по воде божеством.
– Что там? – спросила Люба, подплыв ближе.
– Ящики, Любка! Я фигею, там самые настоящие ящики с чем-то таким… – Генка даже попрыгал, если можно было так назвать его кривляния, возбудившие волну, что тут же затопила Любу по самые глаза. – Это ни хрена не мусор, Любовь! Никакой это не мусор, прикинь!
Люба осторожно нащупала ногой то, на чем стоял сейчас Генка, и поняла, что он нисколько не преувеличивает. Под ногами и в самом деле имелась твердая деревянная опора.
– Что там? – прошептала она посиневшими то ли от воды, то ли от страха губами.
Ей и в самом деле стало страшно прямо в эту же секунду. Потухший костер… След от машины… Жуткое безмолвие прибрежных кустов…
Снова, как и в прошлый раз пришло ощущение, что кто-то смотрит на них оттуда.
– Откуда я знаю, что там? – воскликнул Генка, выглядел он на удивление довольным и ни грамма не испуганным. – Может, отходы кто складировать задумал, минуя БОС. Может, клад кто спрятал. Поплыли, будем думать…
И он, заржав громогласно и довольно, поплыл широкими саженками в обратную сторону. Люба отправилась следом за ним, проклиная на чем свет стоит свою болтливость. Молчала бы и молчала. И сидела бы сейчас дома, и поила бы Генку чаем, вместо того, чтобы бултыхаться в ледяной воде.
Кто знает, что повлечет за собой эта их самодеятельность?
Ответ, как ни странно, настиг их в тот самый момент, как они ступили на утоптанный берег. Даже не успев похватать с травы своей одежды, они столкнулись нос к носу с той ужасающей реальностью, от которой мгновенно леденеет в жилах кровь.
Реальность эта, в образе двух здоровенных широкоплечих детин, появилась словно из ниоткуда. Только что вот было тихо и спокойно все вокруг. Ни одна веточка не шелохнулась. Ни одна птица не вспорхнула. И тут же раз – и перед ними два мордастых парня. Стоят себе, синхронно покусывая по травинке. Улыбаются им, перетирают крепкими зубами травинки и не говорят ничего, и ни о чем не спрашивают.
Но это, на Любин взгляд, было лишним.
О чем в настоящий момент можно было говорить?! И уж тем более спрашивать?
Перекинутые через их могучие плечи ремни автоматов красноречивее всяких слов и вопросов свидетельствовали о том, что Сячинов и Закатова вторглись на чужую территорию. Вторжение это заинтересованную сторону как бы не устраивает, и теперь…
– Здрассти, – вдруг брякнула она, обхватила себя руками, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение промокшее и прилипшее к телу белье, и даже постаралась улыбнуться синими помертвевшими губами. – А мы вот… Искупаться решили… Вы не против?..
