– А что ты присвоила?! – симпатичное гладко выбритое лицо Хелина превратилось в восковую маску.
Только что отдельной жизнью жили глаза, полыхая праведным непониманием. Не сидели на месте брови, взмывая и надламываясь домиком. Губы кривились и подрагивали. И тут вдруг все замерло, окаменело.
– Что ты присвоила такого, что тебя преследуют? – то ли произнес Хелин вслух, то ли проговорил одними губами.
– Я не знаю. – Люба пожала голыми плечами, поправила сползшую бретельку сарафана, и снова: – Я не знаю, честно. Сначала думала, что все дело в тех бумагах, что были у Тимоши Савельева.
– Каких бумагах??? – Хелин еле держался в своем директорском кресле. Казалось, ткни его пальцем, и он, словно кисель, растечется под столом. – О каких бумагах речь, Люба?! Ты говорила что-то об убийстве тещи своего покойного друга, но какие, к чертям собачьим, бумаги?!
Впервые с момента их знакомства и общения Любе сделалось неловко и стыдно за себя.
Парень попал, как сказал бы Иванов, потирая ладони в предвкушении чужих неприятностей. Хелин, судя по всему, как раз и чувствовал себя тем самым парнем, что попал.
Он едва не плакал. И то ли ей показалось, то ли и в самом деле она несколько раз поймала его взгляд на своем безымянном пальце правой руки. И во взгляде его стопроцентно сквозило сожаление.
– Слушай, Богдан, я постараюсь тебе все объяснить сейчас. Хотя, если честно, сама мало что понимаю.
Люба потрогала пучок на затылке, почему-то ей все время казалось, что он сейчас распадется, хотя тот твердо сидел на своем месте, сцепленный заколками. Нервничала просто, наверное.
– Началось все со звонка.
– Какого звонка? – со стоном пробормотал Хелин, потянулся к стакану с водой и опрокинул его залпом в себя.
– Мне позвонил мой друг и назначил встречу. Дело касалось чего-то такого, о чем он не стал говорить по телефону, – про желание Тимоши свести их снова с Кимом Люба благоразумно умолчала. – Только переговорили, и тут – бац – Тимошу сбивает машина насмерть! Кто-то вывернул наизнанку мою квартиру и пригрозил мне в подъезде, что если я не верну чего-то такого, о чем я не имею ни малейшего представления, то жить мне ровно семь дней осталось.
– Черт!!! Черт, черт, черт!!! – длинные белые пальцы с розовыми ногтями взъерошили безукоризненную прическу и даже осмелились чуть подергать за волосы. – Что все это может значит?!
– Потом звонит Таня Савельева. Это жена Тимоши…
– Да понял я, дальше! – прикрикнул на нее Хелин, который теперь выглядел донельзя разгневанным, вернув на лицо все краски жизни от светлого пурпура до темного багрового.
– Звонит и говорит мне, что после смерти Тимоши остались бумаги, в которых упоминается мое имя. Я иду туда и натыкаюсь на труп тети Веры.
– А тетя Вера у нас кто?
– Она мать Тани.
– Что, прямо так сразу после вашего разговора и стала трупом? – кажется, он не верил ни одному ее слову и страшно злился теперь, понемногу справившись с растерянностью.
– Нет. Трупом тетя Вера стала на другой день.
Люба решила быть терпеливой и объяснить ему все от начала до конца. Чтобы Богдан понял, простил и разрешил ей уйти в отпуск. Понял всю серьезность того, что происходит вокруг нее. Понял, что ей страшно, в конце концов, и очень хочется укрыться за надежной железной дверью Кима и не выходить оттуда уже никогда. Интересно, а оладьи ему понравились, или он все еще спит?..
– Тетю Веру убили с одной-единственной целью – заполучить бумаги. Они, разумеется, их и заполучили.
– Они?! Почему они?! Тут что же, организованная преступность имеется в виду?! – Хелин откровенно занервничал и смотрел теперь уже на подаренное Любе кольцо, совершенно не стесняясь, со значением смотрел, между прочим. – Может быть, это был один человек? С чего ты взяла?
– Знаешь, один вряд ли с этим справится.
– Ладно, – впервые безропотно согласился он с ней. – Дальше…
– Я подумала, что теперь, когда бумаги уже у них, мне ничего уже не угрожает. И думала, что теперь мне бояться нечего, но сегодня ночью… – Люба в отчаянии замотала головой. – Я выглянула в окно, а там…
И она рассказала Хелину про ночное напоминание. И про страхи свои рассказала. И странное дело, он проникся. Сполз-таки со своего кресла. Подсел к ней поближе и обнял даже, забыв, что еще минуту назад с сожалением поглядывал на бриллиант.
– Ладно, Любаша. Будем думать, что тут можно сделать. Я же тоже не мальчик с улицы. У меня и охрана имеется. Начальник знаешь, какой зубр. Твоего ночного клиента вычислят мгновенно. Не переживай… Да… Думаю, что насчет отпуска ты была права. Тебе и в самом деле нужно где-нибудь спрятаться. Слушай, а может, в милицию?
– Что ты!!! – Люба чуть не подскочила со стула, но Хелин как раз начал клевать губами ее голое плечо, пришлось усидеть. – Какая милиция?! Я даже Генке Сячинову ничего об этом не сказала.
– А Генка – это кто?
– Это друг и соратник Тимоши Савельева, он ведет дело о двойном убийстве. Допрашивал меня, между прочим. – Люба зажмурилась, почувствовав ладонь Хелина на своем бедре, залез под сарафан, мерзавец, нашел тоже время.
– О двойном? Почему о двойном?
Все… Голос понизился до вибрирующего интимного, толку ждать больше нечего. Сейчас начнет гладить, тискать, и услышать и осознать ничего уже не сможет.
– Так Тимоша и тетя Вера! – воскликнула она, одергивая подол сарафана, в кабинет мог кто-нибудь войти, а Богдан излишне увлекся, полностью обнажив ее ноги.
– А Тимошу этого разве машина не сбила, у-уу? – Хелина понесло, еще минута другая, он точно разложит ее на столе. – Вроде разговор шел об аварии, или я что-то путаю?
– Нет, не путаешь, но это просто так представили. – Люба осторожно высвободилась, отодвинулась, а через минуту и вовсе выбралась из-за стола, отойдя к окну. – Поначалу все думали, что это обычное ДТП с наездом, повлекшим смерть. Ну, несчастный случай, то есть. А потом, когда нашли тело водителя, сразу стали думать по-другому.
– Тело?! Водителя?! Нашли?! Где нашли?! – на его лицо снова поползла восковая бледность, возвращая способность соображать и быть серьезным. – Какого водителя, черт возьми?! Он что – покончил с собой?!
– Если бы! Скорее всего, беднягу убили до того, как угнать его машину. Эксперты так считают. А потом использовали его транспортное средство с тем, чтобы совершить преступление.
– А это тоже эксперты так считают?! – лицо Хелина сморщилось так, будто у него разом разболелись все его безукоризненно белые зубы.
– Это в милиции так считают. Ну, и я с ними заодно.
– Нет!!! Не смей, Закатова!!! – Хелин аж подпрыгнул с места, подлетел к ней, ухватил за плечи и начал трясти, без конца повторяя: – Никаких заодно!!! Ты сама по себе, а они пускай как хотят!!! С твоим ночным визитером мы разберемся, но от милиции держись подальше! Мне не нужна жена с уголовным прошлым.
