Ева понимала, что ситуация становится все более угрожающей.
– Я думала, ты не любишь игры, – сказала она.
– На этот раз я сделаю исключение.
Она глубоко вздохнула:
– Хорошо. Если ты настаиваешь.
– Что было бы, если бы я оказался не таким, каким ты меня считаешь? Что было бы, если бы я оказался незнакомцем, которого обвинили в преступлении, которого он не совершал? Что было бы, если бы тот незнакомец сказал тебе, что каждый день, проведенный в тюрьме, он чувствовал, будто теряет часть себя? Что бы ты ему ответила?
Ева посмотрела на Заккео. Он сидел, опустив глаза. Он так крепко обхватил бокал, что побелели костяшки пальцев.
Это была не игра.
В воздухе повисло напряжение.
– Я бы сказала, как мне жаль, что справедливость была не на твоей стороне. – Ее голос дрожал. – Потом я спросила бы тебя, что я могу сделать, чтобы помочь тебе забыть прошлое.
Он одарил ее ледяным взглядом:
– А если я не желаю забывать прошлое? Что делать, если я убежден, что единственный способ получить удовлетворение, – это заставить виновных расплатиться со мной?
– Я бы ответила, что, возможно, это хорошая тактика, но она не поможет тебе вернуть потерянное. И я бы спросила: почему ты решил, что месть – единственный путь?
Глаза Заккео потемнели от гнева и страданий. Ева почти поверила, будто он зарычит на нее, спрашивая, как она осмелилась отговаривать его от мести.
Заккео встал и подошел ко второму блюду.
– Я не знаю других способов возмездия, кроме наказания за преступление, – нараспев и волнующе спокойно ответил он.
От печали у Евы заныло сердце.
– Как такое может быть?
Поставив перед ней тарелку со вторым блюдом – лобстером, Заккео сел за стол.
– Будем считать, что я уже сильно разоткровенничался, – сказал он.
– Ты злишься, да. Ты обижен. Но, поверь, ты не один такой, Заккео.
Он нахмурился, услышав горечь в ее голосе:
– Да? Просвети-ка меня. Тебя обижали?
Ева проклинала себя за излишнюю болтливость. Но сейчас, как бы ей ни хотелось, она не смогла бы промолчать, хотя у Заккео появится больше возможностей ее шантажировать.
– Моя семья… Мы объединяемся, когда необходимо, но я всегда должна была заслужить то, что получаю, особенно от отца. Было сложно, учитывая, что мне постоянно строили козни.
– Твой отец и сестра были против тебя и твоей матери? Не отрицай. Сразу видно, что твоя сестра жаждет стать подобием своего отца, – немного резко сказал он.
Ева непринужденно пожала плечами.
– Отец начал опекать ее, когда мы были совсем юными, и я не возражала. Но я не понимаю, почему он так холоден со мной, особенно после… – Она умолкла, понимая, что вновь может сказать лишнее.
– Особенно после? – произнес он.
Ева крепче сжала пальцами вилку:
– После того, как умерла моя мать. Я думала, все изменится. Я ошибалась.
Заккео скривил губы:
– Смерть редко меняет людей.
Она посмотрела на него:
– Твои родители…
– …просто выпустили меня в этот мир. Ни для чего другого они не годились. Кстати, мы отклонились от темы. Что, если этот незнакомец не знает, как простить и забыть? – жестко спросил он.
Дрожащей рукой Ева подняла бокал с кьянти:
– Тогда он должен спросить себя, готов ли он мириться с последствиями своих действий.
Заккео сдвинул брови, опустил глаза, а потом бойко кивнул:
– Ответ получен.
– Значит, бессмысленно продолжать эту игру?
Уголок его рта приподнялся в улыбке:
– Наоборот. Ты проявила сердечность, и кое-кто сочтет это недостатком.
Ева медленно и прерывисто выдохнула. Неужели он всегда был таким? Ей было стыдно признаться, что она настолько увлеклась Заккео с того момента, как он вошел в «Сирену» два года назад, что не потрудилась узнать его получше. Он поцеловал Еву на третьем свидании, после чего, опасаясь его разочаровывать, она смущенно сообщила ему, что девственница.
Его реакция оказалась для нее неожиданной. Заккео стал для Евы обожаемым принцем. Он относился к ней как к возлюбленной принцессе, осыпая маленькими подарками, и проводил с ней много времени. Рядом с ним она почувствовала себя дорогой и обожаемой. Он сделал ей предложение на шестом свидании, которое совпало с его тридцатилетием, и сказал, что хочет провести с ней остаток своей жизни.
Однако все это оказалось ложью. Человек, который сейчас сидел напротив нее, безумно красив, но бессердечен.
– Не будь таким самоуверенным, Заккео, – сказала она. – После нашего неудачного романа я усвоила несколько уроков.
– Какие, например?
– Я больше не доверяю людям. Пусть члены моей семьи не слишком хорошо относятся ко мне, но я все равно буду защищать дорогих мне людей. Не забывай об этом.
Он налил себе вина.
– Не забуду, – ответил Заккео почти скучающим тоном, но ему не удалось обмануть Еву.
Они закончили обед в напряженной тишине.
Ева испытала облегчение, когда в дверь позвонили, и Заккео встал, чтобы открыть.
Воспользовавшись случаем, Ева выскочила из-за стола и уже прошла в гостиную, когда Заккео схватил ее за запястье.
– Куда ты собралась? – спросил он.
– Обед закончился. Отпусти меня, пожалуйста, иначе я опоздаю.
Он сдвинул брови:
– Куда опоздаешь?
– На работу. Я уже взяла два выходных дня без оплаты. Я не хочу опаздывать.
– Ты по-прежнему работаешь в «Сирене»? – недоверчиво спросил он.
– Я должна на что-то жить, Заккео.
– Ты еще поешь? – Его голос стал глубже, а глаза потемнели, когда он уставился на нее. Хотя выражение лица Заккео почти всегда было трудно понять, потемневшие глаза говорили о его определенном настрое.
Ева не собиралась об этом думать, хотя от воспоминаний у нее чаще забилось сердце. Она не забыла, как Заккео вошел в «Сирену» за час до закрытия ночного клуба, когда она пела страстную и задушевную балладу о запретной любви, украденных ночах и риске. Он заказал напиток в баре, а затем уселся за столик прямо перед сценой. Потягивая виски, он не сводил с Евы глаз. Исполняя следующие три песни, Ева думала, будто они написаны специально для него и нее.
Он очаровал ее, когда помог спуститься со сцены. Ева сразу же согласилась встретиться с ним на следующий день.
Но как же она ошибалась, думая, будто в ночной клуб Заккео привела сама судьба. Оказалось, он целенаправленно охотился за ней ради собственных корыстных целей.
