– А есть кандидатура на примете? – решил он ему немного подыграть и взял курс на тему нейтральную. – Я в смысле супруги… Ты все время один. Лизку в расчет не беру. Хотя пару лет назад говаривали, что…
– Врали!
– Врали?
– Конечно! Разве стоящий человек опустится до общения с Лизкой.
– А что же твой парень… Ты его стоящим, что ли, не считаешь? – начал Антон осторожно.
– Почему же? Как раз наоборот. Но если хочется парню покуражиться, почему – нет? Пусть развлечется. А кто будет его игрушкой, Лизка или там Манька с Танькой, какая разница? – Филон отодвинул от себя пустые тарелки и, взяв в руки десертный ножик, принялся срезать шкурку с апельсина. – Паренек занятный и приятный. Не совсем хорошо, конечно, знает, что такое дисциплина, но тут опять же эта сучка виновата. Ведь для нас с тобой не секрет, что стоит ей раздвинуть свои длинные прекрасные ножки, и обо всех делах забываешь… Так ведь, уважаемый господин сыщик?..
– О делах? Да нет, вряд ли. – Антон, покончив с обедом, благодарственно кивнул дежурившей за его спиной Шуре. – Спасибо, вкусно… А давно он у тебя?
– Кто? – прикинулся непонимающим Филон.
– Да фаворит этот твой…
– А-аа-а, да не так уж и давно. Мельник его подобрал в кабаке после одной драки. Сильно ему понравилось, как Боренька кулаками помахивает. Один пятерых расшвырял. Ну ты знал Мельника. Тот что баб себе выбирал по настроению, что ребят в бригаду. Плевать ему на рекомендации и все прочее. Нравится – значит, нравится… Вот и с учительницей с этой. Как, бишь, ее?..
– Настя. – Атаманов мгновенно насторожился и, тщательно выверяя каждое слово, скороговоркой выдал: – А что она? Простая серая мышка. У него таких было много. Может, она ему от ворот поворот, вот он и завелся? Так-то в ней ничего особенного. А по мне, так вообще – дура дурой.
– Ну не скажи! – Филон хитро прищурился. – Стал бы ты дуре-то помогать? Пришла, нажаловалась на местного авторитета. Попросила спрятать, ты и проникся?
– Так соседка! Дело святое – соседу помочь.
– Ага, и на свою задницу тем самым неприятностей навлечь кучу?! Расскажи вон Шурке пойди, она поверит. Пусть там, на хуторе, ты смог меня немного убедить, но сейчас – нет. А мне вот очень хочется знать, Антоха, почему ты кинулся помогать девчонке.
– Она была по-настоящему напугана, – начал, как мог, отбрыкиваться Атаманов. – Стоит у двери, глазищи по пятаку. Трясется вся. Помоги, говорит, а то он мне проходу не даст…
– Неубедительно. – Филон вонзил острые зубы в мякоть апельсина, брызгая во все стороны соком. – Попытайся еще раз.
Атаманов молчал.
– Ну, хорошо. – Казалось, хозяин пошел на попятный. – Ты решил по-соседски ей помочь. Отвез ее в этот сраный санаторий. Даже приставил людишек охранять ее покой. Правда, охранниками те оказались хреновыми и девчонку проворонили. А может, просто спугнули ее… Ты никогда не задумывался над этим? Может, девочку что-то напугало в них и она решила убежать…
– А тут как нельзя кстати бабка инициативная пришлась, – подхватил Антон его мысль. – Предложила помощь…
– Девочка в который раз доверилась и попала в очередной переплет. – Филон скептически ухмыльнулся. – Как думаешь, тот, кто совершил убийство, забрал ее с собой или… убил как ненужного свидетеля?
Эта версия, которую Атаманов старательно гнал от себя прочь и которую Филон решился произнести вслух, повергла его в уныние. Что опять же не укрылось от проницательного ока хозяина.
– Ай-ай-ай, – он почти весело хлопнул в ладоши. – Что же получается, Атаманов? Ты влип?
– То есть? – не сразу понял Антон, куда тот пытается направить нить своих рассуждений. – Как это – влип? В каком смысле?
– А в том, что ты, по всему выходит, влюбился в эту глазастенькую училку… Ну, признавайся, сыщик, пропал или как?
«А черт его знает!!!» – хотелось бросить Антону в сердцах, но он поостерегся. Коли Филон не верит в его благородство, то единственным объяснением его, атамановским, действиям должны служить какие-то весьма и весьма веские аргументы. А уж ли любовь не аргумент…
– Ну… Как тебе сказать… – принялся мямлить он, старательно избегая смотреть в глаза хозяину дома.
– Как есть, так и скажи, – подначил тот его, не переставая ухмыляться. – Любишь или нет?
– О любви, конечно же, говорить еще рано, но то, что училка меня волнует, отрицать не стану. – Он выдал все это почти без запинки и, к удивлению своему, обнаружил, что после этого вынужденного признания ему как-то даже дышать легче стало.
– Хм, – Филон встал и потянулся с хрустом. – Чем же она тебя затронула? Интеллектом или, может, благовоспитанностью? А в курсе, что я за ее голову награду назначил?
– Да, слышал. Только она-то ведь здесь ни при чем, – поспешил заступиться за Настену Атаманов. – Ты же теперь и сам это понял.
– Может быть, понял, а может быть, и нет. В любом случае, пока не найду убийцу Мельника, она останется под подозрением.
– Ну ты человек разумный. Горячку пороть не будешь и, прежде чем решиться на какие-то действия, все основательно и досконально проверишь, – продолжал гнуть свою линию Атаманов, незаметно для самого себя сползая на стезю лести.
– Ишь ты! – Филон, не выдержав, рассмеялся. – А дело, оказывается, намного серьезнее, чем я мог себе предположить. Ты уже бандиту льстишь! Эх, Антоша… Не стоят бабы того, поверь, не стоят…
Шум за столом между тем понемногу стихал. Парни, вдоволь наевшись, разбредались кто куда по большому дому. Отовсюду слышался стук открываемых и закрываемых дверей, зычный хохот и матерщина.
Прислушавшись к грохоту на втором этаже, Филон недовольно поморщился.
– Зачем же ты терпишь все это? Для чего строил этот дом? – уловил Антон его настроение. – Для того чтобы пьяные парни его громили? И что, всегда было так?
– Да нет, дорогой, не всегда. Но как только на моих глазах моя тачка взлетела на воздух, так я их всех здесь и собрал.
– Боишься…
– А ты бы не испугался? Когда врага своего знаешь, это намного проще. А когда вот так… Игра была такая в детстве – жмурки. Завязывают глаза, раскручивают тебя и оставляют одного. Кто-то толкает тебя, кто-то ножку подставляет, а ты должен вовремя успеть схватить нападавшего и, что самое главное, угадать, кто это. Если не угадаешь, ты проиграл. Вот сейчас происходит то же самое, Антон. То же самое… Я с завязанными глазами, вокруг меня все в движении. Я пытаюсь поймать, схватить, угадать, но ничего не выходит. Ничего…
– Ты хочешь, чтобы я помог тебе? – не сразу понял Атаманов, отчего это Филон пустился в столь длинные откровения. Во всяком случае, такого раньше за ним не наблюдалось.
– Да, Антоша. Именно…
Филон отошел к окну и обнял себя за плечи. Может, и увидел бы Антон в этом жесте что-нибудь трогательное и вызывающее сочувствие, если бы не его взгляд. Он по-прежнему был холоден, пуст и безжалостен. Иными словами, Атаманов должен был во что бы то ни стало сделать так, чтобы глаза Филона перестали быть завязанными. Должен был… чтобы самому остаться в живых. А как это сделать, коли и у него пелена перед глазами?! Если он сам почти ничего не понимает во всем, что закручивается. Почти…
