«Да, да! Не стоит ухмыляться!» – кидалась на Игоря Василиса. И пускалась в длинные объяснения. Санька пострадал именно из-за своей порядочности, которая не позволила ему промолчать, когда он обнаружил, что за бедной Мариной ведется скрытая съемка в ее же собственном доме. Он решил открыть ей глаза на правду. Хотел как лучше, а получилось как всегда. А все треклятый рикошет, который преследовал его с раннего детства. Все он, гадкий! Именно он вернул Сане его выпад порядочного человека, джентльмена практически, в такой уродливой и опасной для жизни форме.
Пререкаться с Игорем – а тот все же не выдержал и принялся грубить Василисе – она могла продолжать до следующего вечера. Если бы не Игорь Леонидович.
– Ты поедешь туда, Василиса, – приказным тоном объявил он, появляясь в гостиной в смокинге и с идеальной прической. – Поедешь и сделаешь все так, как велит Игорь. Или… или на возвращение домой можешь не рассчитывать. Ты ведь собралась туда, я не ошибся?
Снова треклятые камеры все ее тайное сделали явным! И почему она о них постоянно забывает? Конечно, ее сборы сегодняшним утром не прошли незамеченными. И эти двое прекрасно поняли, что Василиса готовит собственное бегство. Что она устала от безысходности, от безрезультативности, от страхов собственных, наконец. Поэтому и заторопилась домой, пребывая в надежде, что родные стены ее утешат.
– Это иллюзия, девочка моя, поверь, – закончил Игорь Леонидович перечислять собственные соображения по поводу ее действий. – Все вернется к тебе через день или два. И боль, и сомнения, и чувство вины, что ты ничего так и не сделала, хотя и могла.
– Откуда вы знаете?! – отозвалась она с вызовом.
– Знаю. Со мной было так же. Одним словом, решено! – Он подошел к зеркалу между оконными рамами, внимательно оглядел себя, остался доволен увиденным и повторил: – Одним словом, решено, ты поедешь в больницу и сделаешь все, чтобы выудить из раненого мента правду. Все!
– А вы куда? – уже без былой агрессивной решимости поинтересовалась Василиса. – Выход в свет?
– Что-то типа того. – Игорь Леонидович глянул на нее со значением. – У меня ведь должно быть стопроцентное алиби. Алиби, подтверждающее мою непричастность…
Гад какой! Она едва не ахнула вслух. Хочет ее руками весь опасный жар сгрести. Может, он так же вот чужими руками и от Марины избавился, поняв, что она ему изменяет? Может, он и…
– Мне совершенно без разницы, что ты сейчас обо мне думаешь. Думаешь ведь, правда? – Он подошел к ней, мягко ухватил за подбородок и приподнял ее лицо. – Но все не так. Просто… просто я не имею права быть запятнанным.
– А я имею, да? – обиделась Василиса, вырываясь.
– Ты – да. Потому что у тебя совершенно другой мотив, другая причина.
– В чем же разница?
– В том, что я движим местью. И я даже имею право на разного рода временные проволочки, поскольку месть – блюдо, которое подают холодным. А тобой движет вполне благородное чувство – ты стремишься спасти своего друга из беды. И поскольку друг твой может быть стопроцентным виновником той самой беды, ее организатором и зачинщиком, то… то влезать в дело очень глубоко я не намерен, дорогуша. Если до теперешнего момента я еще как-то помогал тебе…
– Себе скорее! – перебила его Василиса.
– Пускай и себе. Но повторюсь – у меня есть время. У меня его просто навалом. А у тебя его нет. И если я тебе помогал до того момента, как наш путь вдруг начал обрастать трупами, то теперь – увольте. Теперь без меня. А в больницу ты пойдешь! Это не обсуждается…
– А… а если я войду туда и обращусь за помощью к милиции, что тогда? Просто зайду и скажу, что меня силой вынудили прийти в больницу, что я совсем не хотела и мне нужна их помощь в защите от вас.
– А чего же ты раньше не обратилась, дорогуша? – едко поддел ее Игорь Леонидович. – Это первый вопрос, который тебе там зададут.
– А второй?
– Вторым вопросом станет вот какой: почему ты, зная, что твой хакер вытворяет в Сети, никак не предупредила органы о совершающихся правонарушениях? И будет еще и третий, и четвертый, и пятый вопрос. Очень много вопросов будет к тебе, Василиса.
– А к вам? Вам их не зададут?
– Я на свои уже ответил. О-о-очень подробно ответил. Теперь твоя очередь.
Ну и что Василисе оставалось делать? Все свои доводы она исчерпала…
– Теперь твоя очередь. – Пожилая медсестра с огромной упаковкой ваты в руках посторонилась от дверей лифта, пропуская Василису с ее ведром, шваброй и тряпками. Потом вдруг удивленно вскинула глаза, внимательно оглядела ее и спросила уже в спину: – Новенькая, что ли?
– Таню подменяю, – не своим голосом соврала Василиса именно то, что ей велели.
– Ничего себе! – забубнила тетка с ватой и, до того момента, как тяжелые створки лифта сомкнулись, успела произнести: – Что хотят, то и творят! Хотят – на работу не придут. Хотят – себе подмену самостоятельно обеспечат. Отдел кадров, мать их!
Василисе даже о стену пришлось опереться, настолько ноги ослабели моментально.
Нет, ну надо же было так попасться! Прямо на первых шагах! Причем в лифте, где вероятность попадания маловероятна. А что будет в отделении? Там Татьяну знает каждый член персонала, каждый больной, да и посетителям больных санитарка наверняка уже примелькалась. Дурацкую легенду они все же придумали, совершенно никчемную! Надо было не Таню, а ее помощницу подменять, тогда бы, возможно, что-то и склеилось.
– Вам нехорошо? – окликнул Василису кто-то сзади.
Снова все в коленки ухнуло. Неужели тетка с тюком ваты следом за ней из лифта вышла, решив удостовериться в ее причастности к медицине? Нет, она сейчас точно повернет обратно. Просто оставит вон под тем окошком тряпки, ведро со шваброй и удерет…
– Девушка, вам нехорошо? – в голосе, который явно принадлежал мужчине и никакого отношения к медсестре с ватой иметь не мог, звучали вполне участливые нотки.
– Нет-нет, все в порядке.
Василиса оглянулась и едва не застонала вслух. Снова попадание, да какое!
На лестничной клетке, прямо перед стеклянными дверями отделения стоял один из охранников. Во всяком случае, никем другим молодой парень в милицейской форме с кобурой на поясе быть не мог. Их, по утверждению Игоря, должно быть двое. Один остался возле палаты, а этот вышел покурить. Вон и пачка сигарет в руках и зажигалкой бесцельно щелкает. Сейчас он ее под белы рученьки…
– Давайте я вам помогу. Вы ведь убирать идете? С какой палаты начнете? Ваша сменщица всегда с нашей начинала. Я про ту палату говорю, которую мы охраняем. За то время, что дежурим возле нее, она уже нашей стала. Так с какой начнете?
– С вашей так с вашей, – пожала Василиса сведенным ужасом разоблачения плечом. – Татьяна мне говорила, что всегда оттуда начинает. Не устали еще караулить?
«Зачем сказала?! А ну как он ее в чем-то заподозрит? Дура! Стопроцентная дура!»
