– Та вот сами бы и зыграли! Нате вам!
Молодой гимназист и опомниться не успел, как уже сидел за тем же столом на месте своего приятеля, а широкоплечий кузнец быстро тасовал колоду.
– Но… я… я не…
– Грай, грай, грай! – взвилась толпа, каркая, словно стая ворон на трупе сдохшей коровы в овраге. – Грайте, паныч! Все карты раздали. Нехай уси видят, шо и ты весь дурень!
Николя до хруста стиснул зубы, готовый надавать тумаков верному товарищу за такую подставу, но поздно. Основной принцип игры он, конечно, знал, как знает любой школяр, просто всегда почитал дурня слишком простонародной игрой, недостойной его грядущих перспектив и фантазий о карточных салонах Санкт-Петербурга, Варшавы или даже Парижа. А вот сейчас, похоже, настал час расплаты за высокомерие…
– А вот тебе шестёрку для начала! Берёшь?
– Э-э нет, чертовка старая, – вовремя опомнился Николя, перестав себя жалеть и грызть. – Не знаю, как в ваших палестинах, а у нас кто проиграл, тот и ходит.
– Добро ж тебе, ходи, – хихикнув, переглянулись ведьмы.
– Тока крупными не ходят… – начал было советовать кузнец, но тут же притих под шквалом злобных взглядов. И то верно, коли двое играют в карты, так третий с советами не лезь!
– А и пусть. – Николя, недолго раздумывая, спустил короля, и ведьма в единый миг накрыла её бубновой восьмёркой. Приподнял карту, а под восьмёркой шесть бубей…
«Фига се…» – подумал Николя, но вслух ничего не сказал, сунул руку за пазуху, достал флягу со святой водой и отхлебнул глоток ради успокоения нервов. Да, видать, не в то горло пошло…
– А-а-пчхи-и!!!
В единый миг всех, кто был напротив, так забрызгало, что, как говорится, приходи, кума, любоваться! Это в том смысле, что у нечисти от единой капельки святой воды на мордах появились прыщи и язвы, а двух ведьм вообще взрывной волной снесло к чёрту на рога.
Вой и визг поднялся невероятный! Казалось, во всём пекле такое цунами пронеслось, как ежели бы паны с панночками варенухи перебрали да на всех вдруг и выплеснули…
Так что вот такое веселие пошло по кругу: бесы взад-вперёд верхом носятся, ведьмы воют, чертовки в голос голосят, черти лысые-волосатые-кривоногие бегают по стенам, как в дупу ужаленные, и словами такими кидаются от потолка до пола, что даже у Вакулы уши покраснели.
Он-то, когда ему кобыла подкованная на ногу наступала или горящий уголь из горна за шиворот падал, и то таких весёлых глаголов не использовал! Однако же именно кузнец первым сообразил, что следовало сделать в такой в общем-то, по чести сказать, непростой ситуации.
– Что, не по нраву вам чих козачий?! А ну, бисово племя, доставляйте нам Байстрюка с мамкиной справкою! А не то быть мне католиком, коли не перекрещу сей же час вам поганые морды!
– Одобряю, – в наступившей тишине прокашлялся Николя, стуча себе кулаком в грудь.
Нечисть замерла разом в тех же весёлых позах, в коих и бесилась доселе.
– Пан кузнец шутит? – на всякий случай уточнил кто-то.
Вакула хмыкнул и достал из мешка своего тяжёлый крест размером едва ли не с локоть. Взвесил его на руке, словно молот, и выразительнейшим образом, на манер запорожца Пацюка, изогнул чёрную бровь…
– Так и сдался же нам тот Байстрюк с его проблемами? – неуверенно протянула та самая ведьма, что тасовала карты.
– Ужо проводим до него! Проводим! – в один голос загомонила нечисть.
Встали все из-за стола да и пошли одной толпой куда-то по длинному коридору. Вроде как и под землёй, однако ж и светло как днём. Молодые люди шли рядом плечом к плечу, потому что мало ли что да как, понимали, где находятся, куда без приглашения заявились. Бесы да ведьмы меж тем вышагивали важно, словно павлины в Бахчисарае или даже лакеи в летнем доме самого генерал-губернатора. Они высоко задирали пятачки и эдак, поводя ладошками, указывали грязными когтями по сторонам:
– Вот там у нас сковороды, где грешников живьём жарят. Причём без масла и смальцу!
– Подгорают же, – поморщился Николя, но бесы равнодушно сплюнули. Дескать, нехай горит, у нас энтого добра немерено…
– А вон там у нас сплетники да сплетницы калёное железо лижут! А там лжецов с предателями на кол сажают! А вон там бабы распутные… Кстати, можем заглянуть! Такое на сцене во французских труселях вытворяют, вы, поди, в своей Диканьке того отродясь не видывали, а оно как есть познавательно!
– Не за тем пришли, – мрачно пробурчал целомудренный кузнец.
– Да и чего мы там не видали, – поддержал его Николя. – Вот когда по прошлой зиме в Миргороде господин исправник спьяну пошёл общественные бани инспектировать, а женское отделение и не предупредили… Вот уж всем было познавательно! Исправника еле спасли, когда бабы с шайками наперевес в атаку пошли, а уж думали войска с пушками вызывать…
– А шо ж вы мне не рассказывали?
– Да к слову не пришлось.
– Эх, большие города, цивилизация, благородное общество, бабы в банях, пушки, – завистливо вздохнул Вакула. – А тут и вся жизнь пройдёт между хатой да кузней, меж столом да наковальней без культурной образовательности.
Нечисть всякая в мужской разговор не вмешивалась, но всё ж таки чувствовалось некое разлитое в горячем воздухе, чуть искрящее недоумение. Неужто и впрямь там, наверху, на светлых землях родной нашей Украины, есть ещё чудеса неведомые, коим равных и в самом пекле не сразу сыщется?
А ведь любому мелкому бесу, не говоря уже о ведьмах да чертях, завсегда хочется перед простым человеком хоть чем-то да погордиться. Грудь впалую выпятить, пятачок выше лба задрать да и пройтись перед всем белым светом эдаким гоголем!
Меж тем дорога коридорами, мостами да узкими тропками вывела их мимо озёр огненных, полных лавою, мимо вулканов кипящих, мимо мук неземных и воплей, и стонов, и скрежета зубовного прямиком к ухоженной малороссийской хатке, обсаженной почему-то огроменными кактусами колючими. Из трубы вился синеватый дымок, а за пять шагов в ноздри шибал сивушный запах самого убойного первача…
– Вот оно, жилище Байстрюково, – пролаяла главная ведьма. – Мы вас привели, слово сдержали. Плати, что ль?
Николя и рта раскрыть не успел, как кузнец тем же крестом железным молча припечатал старую склочницу по зубам!
– Ежели хоть один уцелел, могёте кузню мою спалить.
– Сё?! Сё се таке, а?! – шепелявя абсолютно беззубым ртом, изумлённо спросила ведьма. – Охти сь мне эти косяки юсские, и слова им не скяси! Съязу так по сюбам и бьють…
Так вот, покуда бесы собирали главной ведьме зубы в кулачок, друзья без особой спешки шагнули за плетень, оказавшись в один момент на территории старого знакомца.
– Может, постучать?
– Стучите вы, паныч, а то у мене такая нервозность в левой ноге собразовалась – боюсь, коли пну, так и дверь снесу к чертям собачьим!
