Я принялся вновь перебирать в памяти слова пророчества. Но это не особенно помогло. Хейди не была упомянута по имени, хотя я помнил эти строки:
В лесу Железном пробудилась ведьма.
Волк Фенрир на охоту вышел…
Сперва, из-за упоминания о Фенни, я решил, что «пробудившаяся ведьма» – это Энджи. Но теперь мне уже казалось, что на эту роль, пожалуй, лучше подходит Хейди. Но в таком случае чего она ждет?
Ответа на этот вопрос у меня, разумеется, не было. Лишь слова пророчества крутились у меня в голове, да невнятную тревогу вызывали подозрения Энджи, которые представлялись мне необоснованными. Впрочем, я вряд ли смог бы сказать наверняка, чем ее подозрения вызваны: ревностью, зловредностью или неким важным знанием?
И я продолжал вести прежнюю жизнь, уверяя себя, что всегда смогу выйти из игры, если вдруг запахнет жареным. Но когда, наконец, мне стало окончательно ясно, до какой степени безжалостно – причем уже не в первый раз! – мной манипулировали, у меня не оставалось иного выхода, кроме как броситься по горящему мосту навстречу неведомому будущему…
Урок третий. Тьма
Это безумный мир, где боги пожирают богов.
Локабренна
В разгар войны конечная цель никому не видна достаточно ясно. Четкую перспективу нам дарит лишь История. Возможно, именно поэтому мне потребовалось так много времени, чтобы до конца разобраться и в предательстве головы Мимира, и в предательстве Гулльвейг, которая так ловко меня подставила. А также, разумеется, понять, какую роль во всем этом играет Сурт. Маятник Хаоса, качнувшись в обратном направлении, стер Асгард с лица земли, как топор умелого палача одним ударом отрубает голову преступнику, как острая коса под корень срезает пшеницу в поле. О, это было поистине эпическое сражение. Буря чувств. Реки крови. Оглушительный звон клинков. Оперные сцены героизма, мужества и самопожертвования.
Я снова вспомнил слова оракула:
Скажу, как должен. Три реки, сливаясь,
Богов грозятся затопить. С востока
Река Ножей; а с севера и с юга
Двойняшки-реки: Пламени и Льда.
И он действительно был недалек от правды. Мы с Хейди разместили народы Льдов и Гор в стратегически важных местах – у северной и восточной границы долины Идавёлль; но в основном это было сделано, чтобы отвлечь внимание асов. Главная же подготовка к решающей битве велась в царстве Сна и в южной части Железного леса, но все было скрыто от глаз наблюдателей особыми магическими щитами, созданными Хейди.
Между тем армия людей все увеличивалась. Воины прибывали даже из Утгарда, на больших кораблях; и по проезжим дорогам с севера приехало немало всадников, готовых к сражению. Людей становилось все больше, но они были пока не слишком организованны. Их лагеря на опушке Железного Леса были похожи на муравейники; воины жгли костры, готовили себе на них пищу и с беспокойством поглядывали в небо.
Против людей мы до сих пор не предприняли ни единого шага. Нам хотелось поймать и поджарить рыбку покрупней. Гулльвейг для этого разработала весьма хитроумный план и постаралась все тщательно подготовить, чтобы в нужный момент действовать точно по этому плану. Она давно уже сумела разместить своих приспешников на неприметных, но достаточно важных постах по всему Мидгарду, и они были готовы начать действовать по первому же ее приказу. Собственно, ее планы давно уже начали воплощаться в жизнь – начиная с тех пор, как она освободила меня, успешно «рекрутировала» Энджи и освободила моего сына Фенрира, который отпраздновал свое совершеннолетие тем, что отыскал прежних друзей – волков-демонов Сколь и Хайти – и подговорил их свергнуть с небес колесницы Солнца и Луны, чтобы все миры погрузились во мрак…
Эта внезапно наступившая кромешная тьма и стала первым ударом. Тьма, как известно, всегда в дружбе с теми, кто находится вне закона; она же умело порождает всевозможные страхи и ночные кошмары. Затем с ужасающим ревом из морских глубин вынырнул Мировой змей; равнины заполонили волки-оборотни; и по приказу Хейди из мира Мрака, из царства Хаоса стали подниматься орды тамошних обитателей, которые быстро растеклись по всему Мидгарду.
Некоторые из этих существ нападали на людей, когда те странствовали по реке Сновидений, и насылали на них безумие и жажду насилия. И дальше все пошло именно так, как это обычно и бывает в момент общественного кризиса. Распадались огромные сообщества; члены одной семьи становились врагами друг другу; всевозможные оппортунисты пользовались возможностью обогатиться за счет ближайших соседей. Люди всегда почему-то винят Хаос, если у них что-то идет не так, но на самом-то деле чаще всего силам Хаоса вовсе и не требуется ни во что вмешиваться. Люди сами прекрасно справляются, когда дело доходит до кровавой резни, и они, объятые взаимной ненавистью, начинают убивать друг друга. Скажите уж честно: люди, совершая ужасные преступления – убивая, насилуя, принося в жертву невинных младенцев, – всегда обвиняли в собственных грехах небеса, лишенные солнца, тогда как тьма царила уже не столько в небе, сколько в сердце каждого из них.
Да, люди обвиняли во всем небеса и своих драгоценных богов. Больше всего меня веселило как раз последнее. Те самые люди, которые бездумно поклонялись Одину и другим асам, которые буквально раболепствовали перед ними, при первых же признаках конца света пошли против своих богов. Охваченные безумной яростью, они начали разрушать храмы Одина, сбрасывать на землю памятные камни с его изображениями, срубать священные деревья, проклинать его имя и все его деяния; они отвернулись от своего главного божества, приветствуя тех безумцев, которые сулили им вечное благоденствие и покой.
Ну что ж, пусть конечный результат оказался не слишком выгоден для Вашего Покорного Слуги, но в этом безумном мире, где одни боги пожирают других богов, всегда приходится как-то жить в ногу со временем. И в особенно мрачные эпохи, когда на смену свету приходит тьма, все народы начинают снова стремиться к огню. Огонь, что называется, никогда не выходит из моды. Во время войн, когда вокруг царит страх, именно огонь объединяет нас, собирает вокруг себя, источая тепло и тая опасность. Собственно, было вполне предсказуемо, что многие люди, отвернувшись от богов Асгарда, начнут поклоняться мне. Люди жгли свои книги, желая согреться у костра и отгородиться им от ночной темноты. А у меня появилось еще одно новое имя: Локи, Свет Приносящий. И – наконец-то! – ко мне стали относиться с должным уважением.
Тем временем Один, сидя в Асгарде, сверху наблюдал за крахом своего любимого Мидгарда. Вороны – его верные стражи – всегда были поблизости, всегда настороже. Именно они приносили Одину вести обо всем на свете. И, хотя в небе больше не было ни Солнца, ни Луны, меня он видел прекрасно, и я, зная об этом, с удовольствием, тая улыбку, выказывал ему свое презрение. А однажды ночью…
Нет, разумеется, это вполне мог быть и день, ведь теперь между ночью и днем не было практически никакой разницы. В общем, однажды гонцы Одина прибыли в мой шатер, причем в человечьем, а не в вороновом обличье. Итак, Дух Одина и Разум Одина наконец-то пожелали заключить со мной сделку
[82].
