Они двинулись по дорожке к месту похорон – охрана впереди, охрана по бокам и сзади, а в центре – Алена и Игорь, толкающий перед собой кресло Грачева. Боксер шел чуть сзади Алены, постоянно оглядываясь по сторонам. Алена чувствовала себя неуютно, ей казалось, что все собравшиеся смотрят на нее и знают, что это она – причина гибели Марата. По мере их приближения к могиле за спиной все отчетливее слышался шепот: «Грач!.. Глядите, это же Грачев… Надо же, приехал… Грач…» Алена положила руку на плечо мужа, он слегка склонил набок голову, на секунду прижавшись щекой к запястью жены, и снова принял прежнюю позу, стараясь придать лицу невозмутимое выражение. Алена понимала, как непросто ему это дается, как Григорию вообще сейчас тяжело и плохо. Но он умел владеть собой, мог собраться и вести себя так, как будто ничего не случилось.
В толпе она заметила бухгалтершу Альбину и отметила, что для сослуживицы покойного что-то очень уж она убивается – все лицо пятнами, глаза опухшие и красные. «Странновато как-то, – отметила Алена про себя. – Видимо, что-то не так было в отношениях Альбины и Марата – иначе с чего бы такое горе?» Она незаметно толкнула в бок Виктора и шепнула:
– Посмотри на бухгалтершу… Видишь?
– Да. Очень искренне горюет… а с чего? – тоже шепотом ответил телохранитель. – Сдается мне, что знакомы они были куда ближе, чем она хотела показать.
– И это значит… что она может знать, куда именно Лозовский сливал деньги с «Алекс-тура», – подытожила Алена. – А не навестить ли нам уважаемую Альбину Петровну завтра или послезавтра?
– Входите во вкус, Алена Сергеевна, – ухмыльнулся Виктор.
– Какой вкус! – отмахнулась Алена. – Мне нужно название банка и номер счета, и я уверена, что Альбина их знает.
– О чем шепчетесь? – подкравшись сзади, спросил Мазей, и Алена вздрогнула:
– Совсем обалдел?!
– Испугалась? Боишься кладбищ, а? – усмехнулся он, огибая ее и наклоняясь к Григорию. – Здорово, братка. Как оно, ничего?
– Да так, – пожал плечами Григорий, ответив на рукопожатие. – Непривычно, конечно. Но не смертельно, оказывается.
– Да прорвемся, Гриха, чего ты! – растягивая слова, проговорил Ванька, внимательно оглядывая толпу вокруг могилы. – Витя, отойдем, – вдруг каким-то напряженным тоном сказал он, и вдвоем с Боксером они отошли чуть в сторону.
Алена поняла, что случилось что-то, или Ванька увидел кого-то, кого здесь быть не должно было. Она начала пристально вглядываться в толпу и краем глаза отметила, что Игорь переместился так, чтобы успеть закрыть собой сидящего в кресле Григория, а молодой Никита по кличке Никс оказался ближе к ней, на месте Боксера. Значит, что-то все-таки происходит…
– Игорь… – она сделала шаг вперед, и Никс тут же перехватил ее сзади за локоть:
– Вернитесь, Алена Сергеевна. Вы сейчас весь обзор перекрыли задним.
– Встань, где стояла! – негромко велел муж, весь как-то подобравшийся и выпрямившийся в кресле.
Алена почти физически ощутила напряжение, исходящее от Григория, почувствовала, как сложно ему скрывать злость и досаду по поводу своей беспомощности. Раньше Грачев ни за что не позволил бы телохранителю влезть вперед него, сделать хоть намек на то, что он, Григорий Грачев, нуждается в защите. А сейчас, прикованный к инвалидному креслу, он вынужден был надеяться на чью-то помощь в случае чего.
Она покорно вернулась на свое место, положила руку на ручку кресла и проговорила успокаивающе:
– Все, Гриша, я уже…
– Где Мазей? – спросил Грач отрывисто. – Я его не вижу.
– Витек… Витек, вы где? – забормотал Игорь в переговорное устройство. – Да, понял тебя. Никс, уходим аккуратно, – скомандовал он, жестом указав Косте на поручни кресла, и тот мгновенно оказался за спиной Грача, взялся за кресло, мягко оттерев в сторону Алену, и покатил Григория в сторону выхода с кладбища.
Охранники шли осторожно, незаметно для окружающих контролируя каждое движение в толпе, каждый жест тех, кто находился рядом. У Алены темнело в глазах, она чувствовала, что вот-вот упадет в обморок, но понимала, что должна дотерпеть до машин, а уж там…
Усадив Грачева в «Мерседес», Игорь снова связался с Виктором и сообщил, что все в порядке, хозяин в безопасности. Через несколько минут к машинам, запыхавшись, подбежали Боксер и Мазей. Ванька сразу сел на заднее сиденье и зашептал что-то на ухо Григорию. Алена, бледная и потерянная, подошла к Виктору и взяла его за руку:
– Витя… что происходит?
– Только спокойно, Алена Сергеевна, спокойно. Мазей срисовал коневского мальчика там, в толпе. Не успели чуть-чуть, он нас тоже узнал, затерялся, не догнали. Голову на отсечение даю – по Гришину душу приходил. Та-ак… а вот это лишнее, – пробормотал он, подхватывая Алену на руки. – Что ж за реакция такая… Никс! Аптечку достань, там нашатырь в ампулах.
Никс, не подпиливая, обламывал головки у ампул, вытрясал их содержимое на кусок ваты.
– Быстрее, что ты копаешься! – подстегнул Боксер, поглядывая в сторону «Мерседеса» и опасаясь, как бы не выглянул Грач и не увидел, что жена в обмороке.
Осторожно поднеся вату к лицу Алены, он слегка встряхнул бесчувственную женщину, и та пришла в себя, закашлялась. Виктор поставил ее на ноги, поддерживая:
– Все, отпустило? Ну, еще раз вдохните… вот так…
Алена оттолкнула его руку, потрясла головой:
– Кошмар какой-то…
– Все, уезжаем! – скомандовал выбравшийся из машины Мазей. – Витек, слышал? Действуй. Я следом, только в одно место заскочу еще.
Алена при помощи Боксера села к мужу, и тот сразу увидел ее бледное лицо, обеспокоенно развернул жену к себе и спросил:
– Что случилось? На тебе лица нет. Испугалась?
– Да, – призналась Алена, прижимаясь к мужу.
– Ну-ну, все уже, все, – Грачев погладил ее по плечам, поцеловал в макушку. – Сейчас домой приедем, ляжешь, уснешь…
«Вряд ли я усну, – подумала Алена про себя. – Если только коньяку стакан опрокинуть, и то не факт, что поможет».
– Поехали, Серега, – велел Григорий, обнимая жену крепче и набрасывая ей на спину плед. – Алене плохо, ей в постель надо. Ты потерпи, моя хорошая, скоро будем дома.
Алена незаметно для себя задремала, положив голову на колени мужа, а он всю дорогу поглаживал ее по волосам и думал о том, как же повезло ему с этой девочкой. И еще о том, что нужно сделать все возможное, чтобы с ней ничего не случилось, потому что самое страшное – потерять ее, остаться одному, беспомощным и никому, по большому счету, не нужным. Да, кроме Аленки, никому дела нет до выпавшего из обоймы Гриши Грача. Ей все равно, какой он, она взвалила на свои плечи эту ношу, сама ухаживает за ним, не прибегая ни к чьей помощи, разве что пацанов из охраны просит, когда нужно.
У дома машина стояла очень долго, Грач никому не давал приблизиться и разбудить крепко спящую на его коленях жену.
