– Вызовите врача, быстрее! – властно приказал Гришка, перекрыв своим криком гвалт возбужденной публики. – Игорек, ты как? – он склонился над побледневшим телохранителем, и тот пробормотал:
– Нормально, Григорий Валерьевич…
– Ну, потерпи, сейчас «Скорая» приедет. – Григорий подошел к незнакомцу, присел на корточки и начал осматривать карманы. Не найдя ничего интересного, поднялся, брезгливо отряхивая руки, обернулся к Алене, сидевшей около стола: – Ну, испугалась? Вот это погуляли мы с тобой, красотуля! – произнес он, подмигнув.
У Алены сдали нервы, и она расплакалась, уронив голову на скрещенные на столе руки. Григорий растерялся:
– Аленушка, ты чего? Все кончилось, родная. Все хорошо…
Именно в этот вечер Алена осознала, что и она, и ее дети в любой момент могут оказаться под прицелом, потому что Гришка ведет какую-то тайную жизнь, о которой не говорит ей ни слова. Это открытие испугало ее до невозможности, заставило на многое посмотреть совершенно другими глазами. Что стоили все эти побрякушки, мишура и блеск в сравнении с жизнью маленьких детей? В любой момент они могли стать мишенями, оказаться просто пешками в опасной Гришкиной игре. И Алена решилась поговорить с мужем. Она долго искала подходящий момент, чтобы начать разговор, и поздно ночью, когда Гришка сидел в кухне с сигаретой, села напротив и начала:
– Гриша… знаешь, я молчала обо всем, что происходит вокруг нас, пока мы с тобой были вдвоем, но теперь… Теперь я отвечаю не только за себя, но и за Ванечку с Павликом… я боюсь, Гриша. То, что произошло сегодня…
– А что произошло сегодня? – прервал ее Григорий, и его голос сделался чужим, жестким, глаза смотрели недобро.
– То есть… – смешалась Алена, не привыкшая к такому тону. – Но сегодня…
– Алена, запомни: никогда не обсуждай вещи, в которых не разбираешься! Я терпеть не могу, когда кто-то вмешивается в мои дела! Сегодня не произошло ничего особенного, а при моем образе жизни подобное вообще обыденность, ясно? – спросил Григорий, глядя ей в глаза.
– Ясно… – пробормотала Алена, вытирая непрошеные слезы.
Ей действительно стало ясно – в любой момент она может остаться вдовой. Это как раз то, о чем предупреждал ее Гришка полтора года назад, когда сделал предложение. Тогда Алена не придала особого значения этим словам, однако сегодня, столкнувшись лицом к лицу с опасностью, она поняла их истинный смысл. Вот она, цена благополучия…
Она встала из-за стола и пошла в спальню, легла, не включив света, на кровать и, обхватив руками подушку, задумалась. Выхода практически не было. Уйти, забрав детей, она не могла – просто некуда, да и Гришка ни за что не отдаст ей мальчиков. Значит, придется смириться. Или нет?
Дверь открылась, вошел Гришка в халате, уже успел принять душ. Он лег рядом, обняв Алену, но она дернула плечом:
– Не надо…
– Что – не надо? – не понял Григорий, впервые услышавший слово «нет» от жены.
– Не трогай меня сейчас, мне очень плохо…
– Тебе плохо из-за меня? Из-за того, что я сказал тебе? – поглаживая ее по волосам, продолжал допрос муж, и Алена, сев на постели, враждебно посмотрела на него:
– Да. И еще из-за того, что ты не хочешь понять простую вещь – у нас дети, маленькие дети, которые из-за твоих делишек могут оказаться под прицелом! Я давно хотела спросить тебя, чем ты занимаешься помимо своей турфирмы, но все оттягивала, откладывала разговор, никак не хотела верить в то, что говорят все кругом! – От злости Алена перестала сдерживаться, уже не говорила, а кричала, а Григорий спокойно смотрел на разъяренную жену, перевернувшись на спину и закинув за голову руки. – Мне уж давно намекали, что ты не совсем тот человек, кем хочешь казаться, а я не хотела верить!
– И кто же тебе преподнес такую информацию, моя любимая? – спокойно спросил он, пытаясь ухватить Алену за руку, но она увернулась:
– Какая разница, кто, когда, главное – что! Гриша, давай хоть раз поговорим спокойно и честно о нашей с тобой жизни!
– Давай, – согласно кивнул Григорий, тоже садясь. – Говори.
Алена встала с постели и заметалась по спальне, пытаясь взять себя в руки. Она не могла начать этот разговор, просто не могла заставить себя произнести фразу о криминале, в котором замешан Григорий. А он молчал и смотрел на нее, улыбаясь.
– Тебе смешно?! – поразилась Алена, заметив эту улыбку.
– Смешно, – подтвердил он. – Смешно, Аленушка. Зачем ты завела этот разговор, если не можешь решиться сказать главное? Ну, давай, я тебе помогу. Ты хотела спросить, правда ли то, что твой любимый супруг Гриша является одним из тех, кого по телевизору зовут «главой организованной преступной группы»? Или проще – криминальным авторитетом? Нет, и никогда им не был. Вот Ванька Мазеев – тот да, крупная персона. И его охранная фирма не что иное, как официальное прикрытие того, чем он на самом деле занят. И то, что на мою фирму никто не покушается и не наезжает, тоже заслуга Ваньки. Тебе полегчало от этого знания, дорогая? Или теперь ты будешь меньше любить меня, а? – Он поймал Алену за край ночной рубашки и рванул на себя. – Иди ко мне, моя маленькая… вот так… – Он уложил ее к себе на руки и принялся укачивать, как ребенка. – Измучилась совсем, глупышка… – прошептал он, целуя ее. – Боялась спросить? – Она кивнула, не открывая глаз, и Гришка засмеялся: – Ну ты даешь, Грачева! Ты меня боишься, что ли? Уж кому говорить, только не тебе! Никогда в жизни я не сделаю ничего, что могло бы навредить тебе или мальчишкам, Аленка!
– Гриш… а сегодня… что это все-таки было, а?
Он помолчал несколько минут, машинально поглаживая ее лицо кончиками пальцев, и от этих движений Алене было щекотно. Пауза затягивалась, тишина заполняла комнату, становясь угрожающей. И тут раздался детский плач из соседней комнаты. Алена моментально очнулась и вскочила на ноги:
– Павлик… – и метнулась в детскую.
Григорий до сих пор не мог различить абсолютно одинаковых мальчиков, а Алена узнавала их даже по голосу, безошибочно определяя, кто плачет – Иван или Павел. Гришка тоже поднялся и пошел в детскую. Жена сидела на стуле у одной из кроваток и кормила проснувшегося сына. Грач привалился к дверному косяку и наблюдал за ней с улыбкой – Алена стала еще привлекательнее, чем до родов, ее тонкая фигурка чуть округлилась и приобрела какую-то дополнительную пикантность, а грудь добавила едва ли не два размера. И сейчас, с ребенком на руках, жена вдруг сделалась еще более желанной и беззащитной одновременно. Сегодняшний разговор доказал это – бедная девочка мучилась догадками и боялась спросить у него напрямую, добывала информацию какими-то окольными путями. Интересно, кто просветил ее, уж не Витя ли случайно?
Григорий хорошо относился к Боксеру, уважал за профессионализм, но иногда не мог понять его поведения. То молчаливый, а то разговорится так, что не переслушаешь. То спокойно разведет любую проблему, а то на ровном месте может устроить бойню. Одно время Григорий подозревал, что у Витьки контузия, все же человек прошел Чечню, однако Ванькины люди навели справки в госпиталях и не нашли ничего. В общении с Аленой Боксер всегда был одинаковым, без вспышек гнева, она никогда не жаловалась, наоборот, хвалила его и отзывалась всегда хорошо. Они нашли какие-то общие темы для разговоров, вместе гуляли с огромной коляской, и Григорий был спокоен и за жену, и за детей – знал, что лучшего телохранителя просто нет. Но вот если Витька начал наговаривать Алене…
