— Чистые висят вон там, на крючке.
Несмотря на холодное оружие у него в руках, Роз отважилась пошутить:
— Слезы радости, надо же. Не надеялась, что мой приход доставит вам столько счастья.
Сытый желудок, хорошо оплачиваемая работа и крыша над головой придали ей задору. Берген не разделял ее энтузиазма.
Роз могла поклясться, что смертоносное пятидюймовое лезвие указывает ей прямо в сердце, пока он медленно процедил:
— Не рассчитывай на слезы, туманящие мне глаза, девчушка. Я постоянно за тобой присматриваю.
Он не сказал ничего, что она не слышала раньше. И, надо признать, для того частенько были основательные причины. На ее счету числились и жульничества, и попытки заговорить зубы — когда ситуация того требовала. По натуре Роз не была лгуньей или мошенницей. Но трудно исповедовать высокие моральные принципы с пустым животом и заледеневшими ногами. Так что порой Роз и врала, и воровала, но скорее от крайней нужды, чем в жажде наживы. Но одобрение Бергена она вряд ли получит. Старик не поверит ей, если она скажет, что никогда не обманет Мейсона или Марни.
— Часики-то тикают, — произнес он, со значением подняв кустистую бровь.
Роз сдернула фартук с крючка и покинула кухню без единого лишнего слова.
К девяти часам таверна набилась битком. Завсегдатаи стояли у стойки плечом к плечу, все столики заняты. Роз казалось, половина населения полуострова устремилась к ним за приготовленной Бергеном рыбой с картошкой. Первые пару десятков раз, когда ей приходилось подавать ее, от аромата прокопченной озерной форели у нее слюнки текли. Потом осталась одна забота — сможет ли она когда-нибудь избавиться от пропитавшего одежду запаха.
Марни, которая подменяла вторую официантку, казалась такой же задерганной. Мейсон же занимался баром, выполняя свои обязанности с таким искусством, что даже не выглядел занятым. Кинув на него взгляд, она оценила компетентный вид, с которым он смешивал напитки, одновременно поддерживая разговор с парой пожилых мужчин, примостившихся поблизости на высоких стульях. Обогнув стойку, она подошла к Мейсону.
— Мне нужны три пива, два виски с содовой и бокал белого вина.
Тяжелая работа для Роз была не в новинку, но ноги уже гудели, прося о передышке. Она подумала о кушетке, раздвигаемой в кровать, стоявшей в ее новой берлоге, и попыталась не превращать в трагедию факт, что до окончания смены по меньшей мере четыре часа.
— Бокал белого вина? Кто ж его заказал?
— Единственная женщина в помещении, вон та, в костюме.
Мейсон вытянул шею, шаря взглядом по толпе в поисках интересующей его персоны.
— Она ваш бухгалтер? — спросила Роз.
— Если бы, — процедил он сквозь зубы. — Она глава демократической партии в штате. Без Марни тут не обошлось.
Ей не удалось спросить, зачем эта дама притащилась сюда и какое отношение имеет к ней Марни. Всякое продолжение разговора стало невозможным из-за наводнивших помещение громких всхлипов скрипки.
Когда шум временно прекратился, Мейсон простонал:
— Началось! Каждую субботу одно и то же. Опять братья Бэттл добрались до музыкального автомата. Надеюсь, вам нравится музыка в стиле кантри, потому что теперь она будет завывать часа три.
Видя его искаженное страдальческой гримасой лицо, нельзя было не посочувствовать. Три часа — невыносимо долгое время для закоренелого фаната тяжелого рока, вынужденного слушать баллады о водителях грузовиков и неверных женах.
У нее родилась идея.
— Я возьму маленький перерыв, ладно? Минут на пятнадцать, — уточнила она, снимая фартук.
Он поглядел на громоздящиеся на ее подносе напитки.
— Зачем?
— Чтобы несказанно вас осчастливить.
Тут она подмигнула, и у Мейсона пересохло во рту.
— За пятнадцать минут? — повторил он тупо.
Роз разнесла заказанные напитки и начала пробираться сквозь толпу. Пару раз Мейсон терял ее из виду, но вот она вынырнула около бильярдного стола, невинно усмехнулась Брэду и Брюсу Бэттл, двум громадным неповоротливым парням.
Мейсону отчаянно хотелось узнать, что она говорит этому убийственно выглядящему дуэту. Братья послушно, как болванчики, закивали головами, выражая согласие глуповатыми ухмылками.
Тут Мейсону стало невмоготу. Он покинул стойку и принялся расчищать себе дорогу к бильярдному столу.
— Что ты делаешь, Роз? — спросил он.
— У меня ведь перерыв, не так ли? — Она сумела так разделить улыбку между мужчинами, что у Мейсона засосало под ложечкой. — Может девушка немного развлечься в свое свободное время, а, босс?
— Прекращай, Мейс, она сейчас сама себе хозяйка, — поддержал Брюс.
Роз отсчитала из своих чаевых двадцать долларов и положила их на край стола.
— Ты играешь с ним на деньги? — Оттащив Роз от стола, Мейсон предупредил: — Тогда можешь попрощаться со своими денежками. Он хорошо играет. Оба они.
Ее губы даже не дрогнули, когда она произнесла:
— А я еще лучше.
— Можешь разбивать, — предложил Брюс.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила Роз, подмигнув Мейсону.
Она загнала три шара сразу, два остановились у лузы, один не шевельнулся. Ее грациозные движения внезапно напомнили Мейсону кошку, подбирающуюся к добыче.
— «Крестовик», — объявила Роз, чему Брюс явно обрадовался.
Если у выбора была какая-то причина, то Мейсону не дано было ее понять. Он видел по крайней мере три возможности для ударов, загнавших бы на место практически нависшие над лузами шары.
— Почему «крестовик»? — спросил Мейсон, когда она оказалась рядом.
Прежде чем ответить, Роз сделала еще один удар, давая Мейсону увидеть превращение молоденькой официантки в бывалую акулу бильярда.
Натирая кий синим мелком, она ответила:
— Захотелось добавить остроты игре.
И снова приступила к делу. Уступать право на удар она не собиралась. Уверенно кружа вокруг стола, прицеливалась и била. Ни разу не промахнувшись, она загоняла один шар за другим, заставляя их нырять в лузы, как кроликов, за которыми гонится лиса. Челюсть у Мейсона просто отвисла: никогда у него в баре так виртуозно не играли.
Когда осталось всего восемь шаров, Роз выбрала угловую лузу, рядом с которой стоял Мейсон. Даже сейчас она явно усложняла задачу. Куда разумнее было избрать один из боковых карманов, для попадания туда требовался лишь небольшой толчок. Но, конечно, тогда не достигалась желательная острота переживаний. Она склонилась над столом, примериваясь к удару, медленным, влекущим движением ресниц перевела взгляд на Мейсона, и, не прерывая визуального контакта, отвела кий назад и быстро двинула вперед. Восьмой шар упал в угловую лузу раньше, чем она отвела глаза. Мейсон понял, что все это время не дышал.
