— Ты не можешь знать. — Итан стал целовать ее шею. — Ты…
Он умолк, почувствовав ее холодные пальцы под своим толстым шерстяным свитером. Пальцы не остались на месте — они передвинулись вперед и замерли возле застежки его джинсов.
Это было безумие. Ему надо это остановить. Ему надо… еще большего.
Итан откинулся назад и одним рывком расстегнул молнию на жилете Клер. Под жилетом оказалась футболка. На улице было ветрено, и соски ее напряглись, выступая сквозь тонкую ткань, слегка влажную от пота. Итан мог поклясться в том, что увидел испарину на ее теле, когда она прижалась спиной к перилам, открывая ему все свое тело. Он задрал вверх ее футболку, почти до самых грудей, обнажив накачанный живот, и вдруг пришел в себя. Выругался и отпрянул назад. Теперь их разделяли добрые пять футов — пять футов, десять лет разлуки и воспоминания, о которых он хотел забыть.
— Так вот каким способом ты решила принести извинения, Клер?
Он словно ударил ее. Клер выпрямилась и запахнула края жилета, оскорбленная тем, что произошло. Но еще более тем, чего не произошло. Собрав остатки чувства собственного достоинства, она покачала головой.
— Нет.
Итан снова выругался и прошел на дальний конец балкона, повернувшись к ней спиной, но Клер очень отчетливо помнила реакцию его тела на поцелуй.
— Что ты собираешься делать, чтобы предотвратить распространение этой информации? — спросила она, решив переменить тему. — Может, предпринять какие-нибудь превентивные меры?
Он бросил на нее взгляд через плечо.
— Я не нуждаюсь в твоих советах, тем более что положение, в котором я оказался, — это твоя заслуга.
— Мне кажется, ты неправ.
Начался дождь. Клер взглянула на небо, сильно потемневшее со времени ее приезда. Оно вполне соответствовало ее пасмурному настроению. Клер сняла со лба очки и засунула их в карман арендованного жилета. Они не понадобятся ей на обратном пути.
— Мне надо идти.
Итан фыркнул.
— Так скоро?
Она проигнорировала его саркастическую реплику.
— Я остановилась в гостинице «Трилистник», там ты можешь меня найти, если я тебе понадоблюсь.
Он повернулся, нахмурившись.
— И надолго ты остановилась?
Дождь усилился. Клер ощутила, что дрожит, хотя внутри у нее все горело. Спуск с горы мог стать опасным трюком, и даже очень рискованным, если температура резко понизится и образуется наледь на дороге. Но Клер это не заботило.
— На два — три дня. Я уверена, что скоро нам станут известны кое-какие подробности. Мы можем объединить усилия, если это необходимо, устроить пресс-конференцию или что-то еще. — Она спустилась вниз, где оставила свой велосипед, и надела шлем. — Я буду на связи.
Итан стоял под дождем и смотрел, как она уезжает. Дьявол ее побери! Она снова это сделала — ухитрилась в считанные минуты перевернуть его жизнь с ног на голову.
И возможная публичная огласка его имени была наименьшим злом. Итан провел рукой по губам, но был не в силах стереть воспоминание об этом поцелуе. Он негодовал, его возмущению не было предела. Однако в глубине души он был вынужден признаться самому себе, что по-прежнему хочет эту женщину.
Час спустя, чисто выбритый и переодетый в сухую одежду, Итан сел в свой джип и направился
в город. Он не беспокоился о Клер и не собирался справляться о ее здоровье. Но она сильно дрожала, когда собиралась в обратный путь, да и дорога от дождя была скользкой. Вот Итан и решил отправиться в город — только для того, чтобы убедиться, что Клер доехала благополучно. Меньше всего он хотел, чтобы она оказалась в больнице.
Велосипед стоял возле бокового входа гостиницы. Жакет был перекинут через перила балкона, рядом висели черные лосины. Итан не сразу понял, что сильно замедлил ход, пока сзади не раздался нетерпеливый гудок машины.
Он вспоминал тот поцелуй, осознал Итан. Приходил в себя после эротического сна.
Впрочем, все это не имеет значения. Клер уедет через день-два, и если их женитьба и развод останутся в тайне, он больше ее не увидит. Именно этого он хочет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Итальянский ресторанчик в Глен-Арборе был украшен картинами местных художников и букетами свежесрезанных цветов. Меню было изысканным, хотя блюда подавали в незатейливых керамических тарелках.
— Вам нравится в Глен-Арборе? — любезно поинтересовалась официантка.
Нет, сказала бы Клер. Ночью она не могла уснуть, несмотря на все свои усилия, гадая о том, позвонит ли Итан, пришлет ли Симона очередное письмо, и ожидая еще чего-то смутного и неуловимого.
— Здесь прекрасный пейзаж, — уклонилась от прямого ответа Клер.
В другое время, в другом состоянии она осталась бы здесь подольше, чтобы вдоволь налюбоваться бирюзовыми озерами, волнистой грядой холмов и очаровательными домиками. Но сейчас ей не до этого. Ее ожидают дела в Чикаго — ей надо заняться своей карьерой и обставить квартиру. Поэтому она уезжает, даже билет на самолет успела купить.
Клер ткнула вилкой в салат и задумалась о письме, которое получила от Симоны. Ее подруга сообщала, что никакие сведения из утерянного дневника еще не просочились в средства массовой информации, но все же она не вполне уверена в порядочности Райана Таннера.
Тон письма насторожил Клер. Симоне явно не нравился этот журналист. Значит…
Белла, хранящая странное молчание, наконец приобщилась к этому делу. Ей все равно, что Райан Таннер будет делать с их журналом, поскольку, как она написала, «Айвор знает все. Поэтому, что касается меня, то Райнер Таннер может публиковать все, что хочет, и пошел он к черту». Белла закончила свое письмо словами: «Для тебя это не так просто, Клер».
Вот именно, не так просто.
Конечно, ее подруги высказались также по поводу ее приезда в Глен-Арбор и тщетных попыток извиниться перед Итаном. Симона написала:
«Ты думаешь, он все еще испытывает чувства к тебе?»
Какое там! Итан ненавидит ее. Он хочет вычеркнуть ее из своей жизни. И жалеет о том, что женился на ней.
Белла, как всегда, задала вопрос но существу:
«А что ты испытываешь к нему?»
Клер не ответила. Да и что тут сказать? Она была уверена в своих чувствах, когда уезжала из Чикаго два дня назад. Но ведь это вполне естественно — что женщина испытывает сентиментальную привязанность и влечение к своему первому мужчине. Это своего рода… ностальгия.
Но поцелуй застал ее врасплох — Клер задумалась над тем, кто она есть, кем стремится стать, с кем хочет идти по жизни.
Открылась дверь, и в ресторан вошла женщина, впустив вместе с собой прохладный ветерок. У нее были светлые волосы, длинные ноги, и, когда она сняла пальто, стало видно, что она беременна. Метрдотель указал ей на соседний столик.
