— Девочка Джуди-и! Как ты себя чувствуешь? Ты не заболела? Почему так рано? Ты не забыла про бридж сегодня вечером?
Джуди испытала сильнейшее желание вдавить педаль газа до упора и стремительно умчаться прочь. Через живописную и — увы! — слишком низкую ограду свешивалась почтенная Камилла Бобкинс, соседка и подруга покойной матери Джуди. Все беды и печали этого мира миссис Бобкинс принимала чрезвычайно близко к сердцу, в результате чего знала про всех, а Джуди не повезло вдвойне, как как Камилла считала своим долгом опекать «малютку Джу», оставшуюся без матери в столь юном возрасте. Упомянутый бридж и место за столиком для этой почтенной игры достались Джуди в наследство от мамы. Самой молодой после Джуди в славной компании была Камилла (шестьдесят пять лет), далее шли миссис Уотерс (семьдесят девять) и Рози Кларк (девяносто два). Иногда Джуди видела в горячечных снах, как по тихому и затхлому деревенскому клубу разлетаются карты, три почтенные матроны испуганно жмутся по стенам, а сама Джуди в кожаных бриджах и блузке с роскошным вырезом откидывает рыжую гриву за плечи и стремительно сбегает с крыльца во двор, где ее уже ждет смуглый красавец-пират со шрамом на плохо выбритой щеке и кривой ухмылкой, а также глазами, горящими от страсти. На заднем плане сна маячил еще и огненноокий жеребец, дико ржавший и бивший копытами, а также кареты, разбойники и прочая красота.
Джуди тяжко вздохнула и приветливо улыбнулась.
— Добрый день, миссис Бобкинс. Я ушла пораньше. Буду писать карточки дома. Миссис Кори разрешила мне…
— Говорят, ты получила какое-то письмо из-за границы. Бедняжка Мэгги уверяла, что от волнения едва не лишилась чувств. Надеюсь, новости хорошие?
Самым радикальным средством было бы небрежно помахать узким конвертом в воздухе и протянуть жеманным и ленивым голоском: «Да, это письмо от моего любовника. Его жена уехала к морю, и он зовет меня в Лондон на пару дней поразвлечься». Джуди с сожалением прогнала эту недостойную мысль и покорно ответила:
— Ничего особенного. Обычная рекламная акция. Заплати три фунта и выиграй стиральную машину. Не достанется машина — подарим тостер, не хватит тостеров, получу офиги… очаровательные щипцы для завивки.
— И все?
В голосе Камиллы звучало столь искреннее разочарование, что Джуди стало ее жалко. Она заперла машину, поднялась на крыльцо, повернулась и страшным шепотом сообщила:
— Честно говоря, еще пришла та статья, которую меня просил заказать мистер Саймон. О ядовитых грибах.
Глаза Камиллы округлились до идеальной формы.
— О ядовитых грибах? Мистер Саймон? А… зачем?
— Не знаю. Он просил никому не говорить, так что не выдавайте меня.
Камилла Бобкинс свалилась с изгороди и домчалась в дом, даже не удосужившись попрощаться. Джуди усмехнулась. В течение ближайшего часа все обитатели маленького городка будут знать, что у мистера Саймона возникли трудности с разводом.
Джуди не испытывала угрызений совести. Саймон был чужаком. Поселился он здесь лет десять назад, доход имел от букмекерства, а внешностью, характером и ухватками напоминал слизняка. Джуди возненавидела его с тех пор, как на пороге молочной лавки выслушала от него настолько непристойное и мерзкое замечание, что едва не стукнула его бидончиком для сливок.
Она вошла в уютную и прохладную прихожую и уселась около телефона. Весь сегодняшний день был только прелюдией к этой минуте. Именно сегодня, именно в четыре часа дня мистер Эндрю Стил должен перезвонить и узнать, летит она в Кейптаун или нет.
Оставалось двадцать три минуты для принятия решения. Нет, уже двадцать две.
Гамлет — просто мальчишка со своим «быть или не быть».
Она машинально вытянула из сумочки ручку и стала быстро чертить на чистом листке блокнота. Легкие штрихи сложились в рисунок. Бабочка. Обычный ее прием. С самого детства Джуди привыкла рисовать в трудных ситуациях. Когда ее ругали в школе — высокий забор или неприступный замок с башенками. Когда мать принималась воспитывать ее — лошадку или птицу. Когда предстояло что-то неприятное, но неотвратимое (визит к зубному или гинекологу) — бабочку или ящерицу. Так она отгораживалась, обретала свободу, улетала и ускользала от неприятностей. Мысленно, разумеется.
Сейчас ей позвонят, и она должна сделать выбор. Остаться дома, в уютном и сонном мирке небольшого провинциального городка, среди книг и старинных гравюр, под неусыпной опекой Камиллы Бобкинс — или ринуться очертя голову в Приключение, в конце которого, быть может, найдется ответ на вопрос, кто она такая…
Джуди медленно достала из конверта билет на самолет. Хрустящий, разноцветный листок бумаги. Билет в иную жизнь.
Со столика на нее строго и испытующе смотрела мать. Фотография в простой деревянной рамочке, казалось, ожила.
«Не поддавайся импульсу! И обещай, что никогда не бросишь этот дом на произвол судьбы».
Девять лет назад она пообещала это своей умирающей матери. Та удовлетворенно кивнула, отвернулась к стене и спокойно умерла, словно выполнила некую миссию до самого конца. Подобные обещания надо выполнять, но…
Она ведь не собирается бросать дом! Она просто слетает…
Ага! Просто слетает в Африку, просто скажет «привет, па!» и просто вернется обратно.
Джуди осторожно стерла пыль со стекла и тихо шепнула:
— Мам, я собираюсь лететь в Африку. В эту среду, после полудня.
Показалось ей или нет, но выражение маминого лица стало чуть более суровым. Джуди неожиданно разозлилась. Не сильно, самую малость.
Ей никогда не удавалось настоять на своем. Мать строго следила за своим импульсивным чадом и не позволяла никаких вольностей. С большим трудом удалось уговорить ее разрешить Джуди учиться в колледже, да и то только с условием, что жить она будет дома и работу станет искать только в родном городке. Все это было бы смешно…
Главным доводом матери было то, что Джуди якобы способна нажить себе неприятности на ровном месте, что уж говорить о неведомых краях типа больших городов или, не приведи Бог, дальних стран.
«Вспомни, что было, когда ты полезла спасать котенка, забравшегося на дерево! Пришлось вызывать пожарную команду и снимать обоих!»
Джуди нахмурилась.
— Я не такая, как ты, мама. Возможно, со временем я такой стану, но не сейчас. И потом — ты мне солгала. Ты сказала, что мой отец умер.
«Мне не нравится то, что ты задумала».
— Возможно, но мне двадцать семь, я давно сама зарабатываю на жизнь и имею право на собственные решения.
«Ты бестолкова и не умеешь организовывать свою жизнь. Ты все на ходу теряешь. Какая Африка!»
— Я не умею организовывать свою жизнь, потому что никогда в жизни этим не занималась. За меня это делала ты. И теряю я только мелочи.
«Да? А твое первое жалованье? Ты оставила его в супермаркете, на прилавке!»
