– Оно вам надо? Я вроде не увольняюсь, – протестовала Даша. – Сама приготовлю.
– Даша, пусть Женька с ним пообщается, – тихо сказала Коваль, усаживаясь на высокий табурет перед барной стойкой. – Ему хочется быть отцом, понимаешь? Он так хотел ребенка и теперь получил его, так пусть прочувствует.
– Как же вы теперь будете, Марина Викторовна? С ребенком-то?
– Няню наймем, охрану приставим. Что же делать, Дашенька, ведь нет у него никого, кроме меня. Егор Сергеевич не простил бы мне, если бы я отдала его в детдом.
– Какой детдом, вы что! Я же не об этом, – у Даши едва кастрюлька не выпала из рук от этих слов. – Как можно! Я про то говорю, что трудно будет с делами управляться, когда ребенок в доме.
– Я и говорю – няню поищем.
На лестнице раздались шаги и смех, потом в кухню ввалился Хохол, на шее которого закатывался от радости Егорка.
– Вот и мама наша! Егорка, где мама? – Но мальчик никак не реагировал на эти слова, он просто весело смеялся, глядя на Марину с Дашей. – Котенок, возьми его, я покурить схожу.
Взяв у него Егорку, Коваль пошла в гостиную, села на диван, чуть покачивая мальчика на руках. Он положил одну ручку ей на грудь, засопел носиком… и Марина вдруг расплакалась, пожалев о том, что никогда уже Малыш не увидит этой картины – жена и сын, мирно посапывающий у нее на руках. За этим занятием ее поймал Хохол:
– Если ты не прекратишь распускаться, я тебя выпорю! Что ты плачешь?
– Ты не поймешь…
– Объясни, чтоб понял.
– Женя, я не могу отделаться от мысли, что Егор так и не смог взять на руки своего сына и что в этом виновата я…
– Если даже это так, то теперь тебе не в чем себя упрекнуть – мальчик живет в твоем доме, именно ты заботишься о нем, именно ты – его мать, – спокойно сказал Хохол, садясь рядом и осторожно погладив Егорку по розовой щечке. – Не грузи себя тем, чем не надо. Видишь, как дремлет? Ох, котенок, если бы ты знала, что у меня сейчас в душе творится!
– Представь, что творится у меня! – невесело усмехнулась она в ответ. – Скоро вернется Бес, мне придется ему рассказать. Знаешь, что будет?
– Знаю. Но ведь с тобой вообще все не так, как обычно бывает, братва и так на многое глаза закрывает. Значит, и это проглотят.
Хохол старался говорить уверенно, но в душе тоже переживал. То, что люди не задумывались о своем бригадире как о женщине, было следствием огромного труда Сереги Розанова. Да и Женька постоянно пресекал все разговоры на эту тему, которые пусть редко, но все же возникали. И вот теперь появление у Коваль ребенка… Никто не возьмется предсказать реакцию пацанов на этот шаг Марины. И потом – Бес… И Коваль тоже думала об этом:
– А если нет? Если Бес рогом упрется, ведь у него бывает? Что тогда? – Марина смотрела на дремлющего ребенка и понимала, что теперь ни при каких условиях не расстанется с ним, не отдаст никому, даже если сто Бесов на шею сядут.
– Маринка, не надо раньше времени. Все обойдется, вот увидишь – ты ж никогда не лезла вперед, а это что-то значит. Ведь могла после Строгача все под себя забрать, да и после Бурого тоже, но ты ж не стала, ты ж понимаешь, что тогда тебе не жить – не по понятиям, чтобы баба над мужиками стояла. Я тебе отвечаю, все это уважают. И сейчас объясним – поймут.
– Женька, я знаю, что делать. Я все отдам тебе, буду жить спокойно, Егорку воспитывать, а ты встанешь на мое место.
– Я не к тому, – смутился Хохол. – Ты что, думаешь, будто я сплю и вижу, как бы тебя подвинуть?
– Женя, я никогда не думаю настолько плохо о своих близких, – положив голову на его плечо, сказала Коваль. – Ни про Серегу Розана я так не думала, ни тем более про тебя. Просто сейчас такой момент, что мне придется выбирать между ребенком и делом.
– Да не придется тебе выбирать, я тебе точно говорю. Знаешь, какой базар пошел среди наших пацанов? Что, случись Бесу на тебя наехать, беспредел начнется, мы его и устроим, не сомневайся. Малыша все помнят, он, хоть и бывал крутоват, зря никого не притеснял. Так что, если вдруг чего, – неизвестно, кому хуже будет.
Словом, Хохол ее успокоил. Конечно, беспредела она не допустит, помнит, как это бывает, но теперь зато она знала, что никто из ее людей не осудил этот поступок, скорее наоборот.
Понемногу Марина привыкла к своей новой роли, с удовольствием возилась с Егоркой, он тоже вполне освоился в доме, ковылял пока еще неуверенно, то и дело шлепаясь на коленки и продолжая путь на четвереньках. Коваль брала его с собой всюду, боясь оставить хоть на секунду, пока не найдет няню. Хохол купил специальное кресло для машины, и Егорка теперь все время был рядом с ними. Больше всех доставалось в этой ситуации водителю Юрке – Хохол орал, как подорванный, если стрелка спидометра приближалась к отметке «сто»:
– Ты что, урод, не понимаешь?! У тебя ребенок в машине!
– Марина Викторовна, да скажите вы ему! – отбивался Юрка. – Что теперь – сорок километров в час ездить будем? Это внедорожник, а не велосипед!
– Остыньте оба! Женька, прекрати маразм – Юра нормально водит, это ведь не я за рулем, успокойся.
Но Хохол все равно оставался при своем мнении.
Марине очень помогала Ветка, постоянно приезжала, оставалась с Егоркой, если Коваль не могла взять его с собой, привозила ему подарки, баловала. Хохол даже ревновал ее к мальчику. Кроме того, он постоянно заводил разговоры о том, что недурно бы ведьме выйти замуж и завести своих детей, а не зариться на чужого сына.
Последний такой разговор состоялся во время футбольного матча, куда они явились все вместе и сидели в крытой отапливаемой ложе.
– Да за кого? – отбивалась Ветка, порядком уставшая от однообразия темы.
– А Колян – чем не жених? Живете все равно вместе, осталось только узаконить.
– Ой, Женька, отстань! – отмахнулась Виола. – И про Кольку… я ведь не живу с ним, ты не знал?
– Опять? – удивилась Марина, отбирая у Егора программку, которую тот пытался попробовать на зуб. – Я думала, у вас все наладилось.
– Маринка, ты подумай, как может наладиться то, что изначально не должно было начинаться? Ты была абсолютно права, когда едва не прибила меня за эту интрижку с твоим племянником. – Ветка достала было свои сигарки, но вспомнила, что здесь ребенок, убрала обратно.
– Женя, возьми Егора, прогуляйся вниз, пока игра не началась, – попросила Коваль, передавая ему мальчика. – Только пусть с тобой Сева идет.
– Не доверяешь?
– Боюсь.
– Понятно, – усмехнулся Хохол. – Вот так, Егорыч, мамка у нас стала такая трусиха, даже мне не доверяет. Ладно, прихватим дядю Севу.
Он вышел, и в стекло ложи Марина увидела, как он подзывает Севу, и они вместе спускаются на поле, как почтительно пропускает их стоящий на лестнице мент в лейтенантских погонах. Вынув сигарету, Марина закурила, протянула руку к стоящему на столике термосу:
