– Не воспитывай – гиблое дело! – раздался с порога голос Розана. – Привет, босс! – И он протянул ей букет белых роз. – Дай поцелую, давно не виделись.
Хохол встал с постели, уступая место Сереге, тот подсел к Марине и чмокнул в щеку.
– Ну, как ты тут, горе мое? Полегчало?
– Да так – средненько. Ребра болят, а в основном терпимо.
– Ох, напугала ты нас опять, Коваль! Вечно у тебя приключения! Давай ушатых накажем? – оживился он, наклоняясь к ее уху. – Нельзя им так спускать – беспредел это! Давай двинем на них через журналистов – прикинь, какая заваруха выйдет! Закажем пару статей, с фотками, все чин по чину!
– И как ты себе представляешь, дам я себя снимать в таком виде или нет? – поинтересовалась Марина, откидывая со лба повисшую сосульками челку.
Вид у нее и правда был не модельный – волосы висят, тусклые и свалявшиеся, лицо в синяках, губы в коростах, глаза ввалились, и вокруг них залегли черные тени. Красотка! Но Розан не отлипал, настаивая на своем:
– Да ты подумай только – пять минут потерпеть, зато всех на нары загоним, факт! Прокурор не позволит, чтобы их мундиры грязью мазали, ему проще и спокойнее этих троих на кичу отправить! Ну, Коваль, думай давай! Нам самим это выгодно – зарвался Гордеенко, мешает, а нового мы быстро прикормим, и полный порядок! Завтра же и начнем – я тут пресс-конференцию соберу.
– Ох, да отвали ж ты от меня, Серега! – взмолилась она, закрывая глаза. – Мне не до этого сейчас! И потом – есть еще кое-что. Гордеенко сказал, что у них имеется человек, согласившийся дать показания на меня. И вот это уже неприятности, понимаешь?
Розан почесал лысину, подергал себя за мочку уха, что обычно помогало ему собраться с мыслями. Хохол молчал, глядя на Марину с обидой – не ему первому рассказала об этом, а Розану. Серега тем временем прикинул что-то в уме, прищурил глаз и проговорил тихо:
– Ну, это я выясню. Если кто-то из наших – достанем. Да если и нет, тоже. Но про пресс-конференцию ты подумай. Вот зуб даю – покатит!
– Отвали! – попросила Марина, сморщив нос.
Коваль прекрасно понимала, что доказать факт избиения в стенах управления будет непросто, но сама идейка была заманчивая. Она – фигура довольно известная, как-никак владелица двух очень крупных фирм – строительной и игорно-ресторанной. У нее пять огромных ресторанов и с десяток казино и ночных клубов, она – президент футбольного клуба, наконец. И чтобы ее лупили в милиции, как уличную лярву, – это перебор. Так что Серегина идея была не так уж плоха. Не посадить, так хоть с работы снять – кому нужен скандал! И потом, есть два человека, которые могут подтвердить все, что произошло, – уголовница Лизочка, видевшая, как Марину уводили ночью из камеры, и милиционерша Ольга, присутствовавшая при всем этом кошмаре. Ведь это она позвонила Хохлу, сказав, где искать, это она ходила на пустырь проверить, что с Мариной. Скорее всего она находилась в шоке от того, что увидела там, в биндюжке, куда пьяные начальники велели ей привести Коваль. Марина понимала, что уговорить ее дать показания будет непросто, но ведь попробовать можно – а вдруг… Да, в конце концов, деньги еще никто не отменял, а они, как известно, двигатель всего на свете.
– Ладно! – решительно сказала она, открыв глаза. – Только сперва Ветку привези мне, пусть поможет в порядок себя привести.
– Погоди, может, сперва так снимем?
– Нет! – отрезала Коваль.
– Отвали, Розан, – вмешался Хохол. – Не догоняешь, что ли, – она ведь женщина, как в таком виде? Киска, я поеду домой, привезу тебе одежду.
– Не забудь контейнер с линзами и косметичку, у Дашки спросишь, она все соберет.
Розан и Хохол уехали каждый в свою сторону, а Марина задремала, устав от впечатлений.
Через пару часов примчалась Ветка, привезла целый пакет всяких гелей, шампуней и кремов. Бросив его на пол, она кинулась к подруге, рыдая и капая слезами на повязки:
– Девочка моя бедная, как же тебе досталось! Господи, за что?
– Ой, прекрати, ты мне прямо на ребра навалилась, – взмолилась Марина, отстраняя от себя подругу. – Больно…
– Прости, солнце, я не хотела. А с чего ты вдруг решила банный день устроить? – без перехода поинтересовалась она, сбрасывая накидку и доставая из пакета домашний халатик.
– У меня завтра пресс-конференция, – сообщила Коваль, вытаскивая из волос карандаш, который использовала с утра вместо шпильки. – Поможешь?
– А зачем я здесь, по-твоему? – уходя в душевую и включая воду, отозвалась Ветка. – Сделаем все в лучшем виде!
Она притащила таз с водой и занялась мытьем Марининых волос, что оказалось процедурой болезненной и неприятной – повернуться нормально Коваль не могла, приходилось свешивать голову вниз, чтобы волосы висели до полу, и только так Ветка смогла их вымыть. В разгар процесса приехал Хохол с вещами, застал подруг смеющимися и мокрыми с ног до головы.
– Привет, Виолка, – сказал он на удивление дружелюбно.
– Привет-привет! – откликнулась удивленная не меньше Марины Ветка. – Ты чего это такой ласковый сегодня, Хохлина?
– Настроение хорошее – киска моя очнулась, хохочет вон, вся мокрая. – Он подошел к Марине и поцеловал, не стесняясь присутствия ее подруги. – Полотенце дай, – велел он Ветке и принялся сам вытирать волосы.
Ветка переодела Марину в ночную рубашку и халат, спрятав гипсовый корсет, высушила феном волосы, и Коваль завернула их в узел, подколов шпильками. Ну вот, завтра накрасится, линзы вставит – и вперед. Посидев еще немного, Ветка отправилась к себе, сообщив между делом, что Макар отказался от своих посягательств на ее особняк и даже помог разобраться с департаментом недвижимости, так что все у нее наладилось.
– Я рада за тебя, теперь сможешь спать спокойно и дурить людям мозги своим фэн-шуй.
– Вот напрасно ты так легкомысленно относишься к этому! – горячо заговорила Ветка, возвращаясь с порога обратно. – Это ведь очень интересно и, если вдуматься…
– Давай в другой раз вдумаемся! – перебила Коваль, улыбнувшись. – Если я сейчас же не усну, то завтра носом клевать буду и плохо выглядеть.
– Все, я уезжаю. – Чмокнув подругу в лоб, ведьма испарилась.
– От нее с ума сойти можно, если долго общаться! – выдохнула Марина, накрываясь простыней.
Розан не обманул и собрал толпу журналистов прямо в палате, куда все еле вместились со своим оборудованием. Марина даже слегка растерялась от такого внимания к своей персоне – не очень-то жаловала ее пишущая и снимающая братия. Но сюжет был настолько привлекательным и сенсационным, что все ухватились за возможность дать в свои издания горячий материал из жизни ментов и бандитов. Коваль полусидела в постели, демонстративно выложив поверх одеяла загипсованную кисть руки и слегка приоткрыв вырез халата так, чтобы был виден корсет. Волосы ее были забраны в хвост на затылке, макияж умело наложен, чтобы не скрыть ни единого синяка на лице, но подчеркнуть красивые синие глаза. Журналисты какое-то время разглядывали ее, потом, точно вспомнив, зачем были приглашены сюда, приступили к работе. Вопросы сыпались со всех сторон, Марина спокойно отвечала, все время чувствуя на себе пристальный и обеспокоенный взгляд Хохла, стоящего за спиной журналистов, – ему идея Розана не казалась столь блестящей, и он справедливо опасался реакции со стороны милицейского начальства. Когда все вопросы иссякли и журналисты, прощаясь и желая Марине скорейшего выздоровления, потянулись к дверям, от общей группы отделился высокий, красивый мужчина лет шестидесяти и подошел к кровати:
