— Но это ведь ложь, — сказал Гордеев огорченно. Он надеялся, что, после того как он объяснит ей обстоятельства дела Варганова, Морозова станет более уступчивой.
— Да, это ложь. И я никогда не прощу себе этого. Но я боюсь за Людочку… И ради нее согласна на что угодно… Меня же могут привлечь за лжесвидетельство. И тогда Людочка останется одна. Я не могу этого допустить…
— Ну об этом можете не беспокоиться. Я думаю, что смогу вас оградить от судебного преследования. Вы не будете отвечать за ложное обвинение, сделанное под давлением. Это я обещаю вам как адвокат.
— Но все равно, — вздохнула Клавдия Семеновна, — ведь главная опасность для меня исходит не от суда.
— А если я смогу организовать для вас и вашей внучки надежную круглосуточную охрану, до тех пор пока шантажисты не будут арестованы?
Она покачала головой:
— Если вдруг ваша охрана зазевается, я потеряю девочку… Нет.
— Я лично буду гарантировать вашу безопасность… — настаивал Гордеев.
— Какие тут могут быть гарантии? Никто не даст лучших гарантий, чем я сама.
— Заберите ваше заявление… — еще раз попросил Гордеев.
— Нет, — твердо ответила Морозова. — Пока Людочке хоть что-то угрожает, я забирать заявление не буду…
— Ну а все-таки если я смогу дать вам стопроцентные гарантии вашей безопасности?
— Тогда и поговорим… — Клавдия Семеновна была непреклонна.
— Хорошо. — Гордеев вынужден был согласиться. — Но вы все-таки должны помочь нам найти шантажистов.
— Если это мне не повредит — пожалуйста.
— Людочка ничего вам не рассказывала о том, где именно они катались с этим «добрым дядей»?
— Нет, что вы… Она плохо запоминает улицы.
— Может быть, у вас осталась распечатка с образцом заявления?
— Конечно, я сейчас принесу… — с некоторым облегчением сказала Клавдия Семеновна. Разговор о ложном заявлении тяготил ее. Но Гордеев понимал женщину и не мог судить. Неизвестно, как бы он сам повел себя на ее месте.
— И если можно, то и куклу…
— А куклу-то зачем? — удивилась Морозова.
— Это вещественное доказательство… Может быть, за этой куклой ниточка потянется, — ответил Гордеев. — Надеюсь, вы ее не выкинули.
— Нет, конечно. Но от Людочки убрала подальше, на антресоли, — ответила Клавдия Семеновна, указав под самый потолок. — Да она уже и забыла про эту куклу. Берите табуретку и сами доставайте. А я распечатку принесу…
— …Ты только прочитай, что один из следователей-стажеров в протоколе осмотра написал. — Турецкий протянул Гордееву листок.
Гордееву повезло: когда он позвонил в Генпрокуратуру, Александр Борисович оказался на месте. И даже согласился с ним встретиться, что само по себе было редкостью — Турецкий обычно расследовал несколько дел одновременно, из-за чего у него вечно не было ни минуты свободной.
— «При осмотре погибшего трупа обнаружено, что он бизнесмен, разведен, имеет двоих детей и внука…» — вслух начал читать Гордеев и рассмеялся. — Это что, шутка?
— Да нет, горькая истина, — вздохнул Турецкий. — Это нам новенького на повышение прислали, по рекомендации…
— Наверное, не знали, как от него избавиться…
— Конечно… А исполнительный! Трудолюбивый! Ни к чему не придерешься. Только вот мозгов в голове кот наплакал.
— Так ты его через полгода тоже на повышение куда-нибудь сплавь, — ухмыльнулся Гордеев.
— Ага. Так и будем его посылать куда подальше, пока до генерального не доберется…
— Тогда уже он нас будет посылать, — горько заметил Гордеев.
— В том вся и клюква, — Турецкий махнул рукой. — Ну ладно, ближе к делу. У тебя что-то срочное?
— Да. — Гордеев выложил на стол перед Турецким куклу в полиэтиленовом пакете.
— Та-ак… — протянул Турецкий. — Это еще что такое?
— Кукла, не видишь, что ли?
— Вижу, что. кукла. Ты что, Юра, в детство ударился? Так у меня где-то трехколесный велосипедик пылится. Тебе, Юрий Петрович, не подарить?
— Да нет, Александр Борисович, мне бы с этой наиграться… — ответил Гордеев. — На предмет пальчиков ее проверить…
— Как срочно?
— Уже вчера… И вот этот листок тоже просветить не мешает. — Гордеев достал из «дипломата» бумагу в пластиковой папке и пододвинул к Турецкому.
— Похоже, это как-то связано с твоим новым подзащитным, Варгановым? — Не вынимая из папки, Турецкий пробежал документ.
— Да, — подтвердил Гордеев. — Женщину вынудили написать это заявление и отнести следователю, который ведет дело Варганова.
— Ясно… А чем угрожали?
— Тем, что она никогда не увидит свою внучку, — объяснил Гордеев.
— Сволочи! — возмутился Турецкий.
— Не то слово… Короче, в деле Варганова неожиданно всплыли совершенно новые факты.
— Со стороны обвинения?
— Ясное дело… Я уверен, что все эти факты — полная лажа, так же как с заявлением. И похоже, там тоже без шантажа свидетелей не обошлось, — предположил Гордеев.
— Понятно… Грубовато работают. Для чиновника такого уровня могли бы придумать что-нибудь поизящнее, — заметил Турецкий.
— Я тоже так думаю. То ли враги его не слишком разбираются в тонкостях шантажа, то ли торопятся очень. Иных объяснений у меня пока нет.
— Думаю, решили взять количеством. Что-нибудь обязательно сработает — не взятка, так изнасилование, не изнасилование, так взятка…
— Короче говоря, на кукле и бумаге могут остаться отпечатки одного из шантажистов. Детские и вот эти, — Гордеев достал еще один листок с десятком отпечатков пальцев, — принадлежат известным мне людям. А все остальные пусть в лаборатории выявят и сверят по компьютеру с базой данных, Может, что и выплывет…
— Хорошо, я сейчас сам отправлю в лабораторию и распоряжусь, чтобы твои игрушки изучили как следует. Думаю, к завтрашнему дню мы что-нибудь узнаем. — Турецкий взял куклу и распечатку и исчез, оставив Гордеева в своем кабинете в одиночестве.
Александр Борисович уже не рад был, что уделил время своему бывшему коллеге и другу Юрию Гордееву. Еще утром в кабинете заместителя генерального прокурора Константина Меркулова состоялся разговор о том, что дело Варганова, по причине высокого положения обвиняемого, следует передать в Генпрокуратуру. После чего Меркулов поручил Турецкому истребовать дело для изучения.
Сорокалетний Григорий Дрекссен, чьи отпечатки обнаружились и на кукле, и на листке с копией образца заявления, был обычным мелким мошенником. Он находился под следствием, и дней десять назад его дело о надувательстве доверчивых граждан (Григорий ходил по подъездам и продавал патоку вместо меда) было прекращено. Но сохранился адрес, по которому был прописан Дрекссен. Это давало шанс на его задержание.
