— Так что, старичина, на сладенькое потянуло? — Он с презрением смотрел на Варганова сверху вниз.
— Не хамите, лейтенант. То, что здесь произошло, — гнусная провокация. — Варганов решил вести себя агрессивно.
— Рубашку заправь, террорист. Предъяви, документы!
— Я не ношу с собой документов. Мы можем пройти ко мне в СВ…
— Пройдем, когда надо будет. А это что такое? — лейтенант наклонился и поднял с пола вещь, брошенную Ангелиной.
— Трусы! — хохотнул сержант. — Клубничка!
Лейтенант строго посмотрел на подчиненного. Тот посерьезнел и склонился над бумагой.
— Фиксирую в протоколе?
— Это ваше? — Лейтенант повернулся к Ангелине.
— Да, — всхлипывая, ответила девушка. — Он с меня их сорва-а-л.
И она опять залилась слезами. Лейтенант, кивнул сержанту, тот принялся выводить буквы в протоколе.
— Так, свидетелей прошу не расходиться, — произнес милиционер. — Будем снимать показания.
— Перестаем рыдать, гражданка, — обратился он к Ангелине. — Документики ваши попрошу.
Девушка, стыдливо пряча голые колени, поднялась и, всхлипывая, передала офицеру паспорт.
— Так, записывай. Потерпевшая: Ангелина Федоровна Толстых, одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года… — Он прервал чтение. — Так тебе что, шестнадцать всего, дочка?
Ангелина кивнула и жалостно посмотрела на старого лейтенанта.
— Так что еще сильней коленкор выходит. — Мент уставился на Варганова. — Совращение малолетней.
— Вот подонок! — воскликнул кто-то в коридоре.
— Так что вы двое, — лейтенант указал на супругов с курицей, — и вы, молодой человек, войдите и закройте дверь.
Варганов прикрыл глаза. С ним сыграли грубо, но действенно. Теперь в дополнение к взятке его обвинят в попытке изнасилования малолетней. И ничего сейчас не докажешь! Все обстоятельства против него, все разыграно маленькой негодяйкой как по нотам. Интересно послушать, что она будет говорить. Сейчас главное запомнить показания, имена и фамилии всех свидетелей.
— Что, уснул? — услышал он голос сержанта и открыл глаза. — Не спи, зима приснится — ноги отморозишь. Или еще чего-нибудь поважнее.
— Избавьте меня от остроумных замечаний. — Варганов обратился к лейтенанту. — Насколько я понимаю, вы задерживаете меня по подозрению в совершении преступления.
— Так что задерживаем, — развел руками лейтенант.
— Вам будет необходимо занести мои данные в протокол. А документы находятся в соседнем вагоне. — Варганов поднялся с места. — За мной, сержант.
Варганов говорил властным тоном человека, привыкшего к подчинению окружающих.
— Ладно, иди, — кивнул лейтенант. — Мы пока подождем.
Варганов и сержант, протискиваясь мимо взбаламученных граждан, направились в СВ. Варганов остановился у дверей купе, где ехали его охранник и референт, и постучал. Дверь открыл Андрей. Он был в рубашке и брюках, на щеке отпечатался красный след от подушки.
— Вы нужны мне, срочно, — приказным тоном произнес Варганов. — Оба.
Андрей кивнул и с удивлением взглянул на милиционера за спиной шефа.
Варганов прошел в свое купе. Присмиревший сержант остался стоять у дверей. Виталий Викторович не торопясь завязал галстук, поправил рубашку, надел пиджак. Он задвинул дверь купе, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Створка скрыла его от глаз милиционера.
Варганов, только что казавшийся воплощением надменности и лоска, с отчаянием глядел на свое отражение. Как он выпутается из этой чудовищной и грязной истории? Он не должен был попадать в такое положение. Даже если удастся разрушить все доводы обвинения, опровергнуть все свидетельские показания, пятно все равно останется на нем. Как глупо и бездарно его подставили!
Створка двери поехала в сторону. Варганов едва успел нацепить маску надменного презрения.
В коридоре стояли Андрей и Асмолов. Последний переговаривался вполголоса с сержантом.
— Вошли в курс дела, Дмитрий Менделевия? — Варганов вышел из купе. — Адвоката с нами нет. Я свяжусь с ним сам. Вы будете наблюдать за грамотным и четким ведением дознания в его отсутствие.
Асмолов кивнул.
— Ты, Андрюша, пойдешь с нами. Поможешь господину Асмолову ничего не упустить из виду.
Асмолов зло взглянул на шефа и опустил взгляд.
— Само собой, — сказал охранник, ошарашенный произошедшими событиями.
— Ну что, сержант, пойдемте. — Варганов повелительно посмотрел на милиционера.
Тот кивнул и молча засеменил впереди группы, то и дело чуть не со страхом озираясь на сановного арестанта.
Друг за другом они вошли в вагон. Некоторые пассажиры все еще находились в коридоре. Другие вошли в свои купе, но не закрывали дверей, ожидая возвращения «насильника». Увидев его переодетым, в сопровождении свиты, принялись тут же обсуждать происходящее.
— Важный гусь. Таким все с рук сходит, — услышал Варганов реплику из купе, мимо которого проходил.
Те же самые мысли читались на лицах людей, стоящих в сумеречном свете ламп.
Сержант ускорил шаги и, намного опередив Варганова со товарищи, вошел в злополучное купе. Видимо, спешил предупредить начальство, какого полета птица им попалась. Виталий Викторович не торопился, пусть переварят и правильно все оценят.
— Запоминай имена и адреса свидетелей, — вполголоса приказал Варганов охраннику.
Ангелина сидела в своем углу, сжавшись в комок. Она посмотрела на Варганова со страхом и несколько раз всхлипнула.
«Неплохая актриса», — подумал Виталий Викторович.
— Так что документы принесли? — поднялся навстречу ему лейтенант.
— Разумеется. — Варганов повернулся к референту. — Это мой секретарь, Дмитрий Менделевич. Он будет следить за соблюдением формальностей.
— Так что адвокат? — Лейтенант окинул взглядом Асмолова.
— Нет, адвоката, к сожалению, нет со мной. Он сможет присоединиться к нам в Петербурге…
— Так что положено только адвокату, — отрезал лейтенант, покосившись на супругов, сидевших на полке напротив Ангелины.
— Хорошо. Я не буду давать показания до прибытия моего адвоката. Но требую, чтобы вся процедура допроса так называемой «потерпевшей» и свидетелей проходила в нашем присутствии.
Лейтенант хотел было возразить, но тут вперед выступил Асмолов. Он взял лейтенанта под локоть и, что-то шепнув на ухо, вывел в коридор. Через минуту лейтенант вернулся, с тоской посмотрел на свидетелей и со страхом — на Варганова.
— Так что, ясно все. Можно начинать.
Сержант уселся за стол. Начали с допроса «потерпевшей».
