— А здесь какой? — не понял он.
— А здесь Северный.
— Спасибо, — неуверенно сказал он. — Так просто?
— А что здесь сложного? Проезд всеми видами транспорта, за исключением метро. Звенигородское шоссе, Звенигородский проспект, проспект маршала Жукова… Путь неблизкий, но ты же справишься? А в чем проблема, красивый мужчина? Она что-то натворила?
— Скажу тебе честно, Изабелла. Не знаю. Скорее всего, сама Жанна ни в чем не виновата, просто кому-то не понравилось ее общение с некоторыми парнями из ее клиентуры. Не говори ей об этом, хорошо? Тебе нужны неприятности?
— Не скажу, — пожала плечами Изабелла. — Не нужны. Разве я похожа на дуру? А что за парни?
Господин, засевший в туалете, сделал там свои дела, спустил воду и собрался покинуть помещение. Дверь не поддалась, несколько мгновений он озадаченно размышлял, потом толкнул ее еще раз. Дверь опять не поддалась.
— Вот эти, — Турецкий бросил на постель фотографии. Девица прислушалась к звукам, доносящимся из санузла, взяла снимки, стала их перебирать.
— Эй, дорогая! — послышался смущенный глас вопиющего в сортире. — Здесь, кажется, что-то заклинило! Ты не можешь мне помочь?
— Сейчас, милый! — крикнула Изабелла. — Достал, придурок немощный… — сказала она потише и вернула снимки Турецкому. Простыня опять свалилась с маленьких грудок.
— Ну, е-мое… — всплеснул руками Турецкий.
— Прости, — хихикнула девица, натягивая простыню. — Не могу за всем уследить. Были такие ребята в нашем заведении. Может, месяц, может, два, может, три тому назад. А может, недавно. По-моему, кого-то из них она возила к себе домой. Если не всех.
— Зачем? — не понял Турецкий.
— Экий ты недогадливый, — крякнула девица. — А мог бы догадаться. Ну, посуди сам. Зарплата в «Эквилибриуме» — три с половиной килобакса. Плюс что-то на тряпки, что-то на такси, фирма гарантирует безопасность в рабочее время, полный соцпакет, все такое. Да, это немного больше, чем получает школьная учительница в провинциальном городке, но с нашими-то запросами…
— Эй, дорогая! — заколотился в дверь толстяк. — Ты где? Выпусти меня отсюда!
— Уже бегу, милый! — крикнула Изабелла. — Вот только тапки найду!.. Мы изредка практикуем такие запретные фокусы. Надеюсь, ты не выдашь наш секрет? Если ты очень понравишься клиенту, то можно предложить ему нанести визит к тебе домой — за отдельную, разумеется, плату. Покувыркаешься с ним на квартире часа четыре, клиент, довольный, уходит, а тебе, глядишь, еще тысчонка-другая перепадет.
— Я понял, — кивнул Турецкий. — Жанна возила этих мужиков к себе домой?
— Ты доволен тем, что вытянул из меня? — лукаво склонила головку девица.
— Приемлю, — с важностью патриарха кивнул Турецкий, — спасибо тебе.
— Эй, крошка, ты с кем там разговариваешь? — почувствовал неладное запертый в туалете. И забился в дверь. — А ну, открой, эй, слышишь! Что там происходит?!
— Надо же, какой ушастый, — поморщилась девица. — Бегу, милый, уже бегу! Спотыкаюсь и падаю… Ладно, мужчина, тебе пора. Жалко, конечно…
— Ты же выкрутишься? — Турецкий с сомнением покосился через плечо.
— Не сомневайся, все будет хорошо, — девица выбралась из постели, обвила его за шею мягкими теплыми ручонками, поцеловала в щеку. — А то заходи, когда будешь не на работе. Знал бы ты, как мне осточертели эти толстосумы — толстые, напыщенные, ни черта не могут…
Закружилась голова. Он с достоинством выдержал «нападение», начал отступать на заранее очерченные позиции…
Он сделал все, что мог. Осталось с достоинством удалиться. Глянул на часы — одиннадцать вечера, надо же, как время пролетело. Покинул уютный номер, в котором мир и спокойствие нарушала лишь неистовая долбежка в дверь, торопливо прошагал по коридору, спустился в зал, выбрался из-за бордовых шторок. И только сейчас почувствовал, что вспотел так, что рубашка прилипла к спине. Сердце колотилось. Ничего, он справился — это главное…
В «темном зале ресторана» все оставалось без изменения. Звучала приглушенная инструментальная музыка. Пар за столиками прибыло, но зал не производил впечатления переполненного. Бармен орудовал полотенцем, ловко протирая фужеры. Нужно было срочно снять стресс. Турецкий направился к пустой стойке. Бармен приветливо улыбнулся.
— Коньячка сделай. Маленькую.
— Непременно, — великодушно отозвался бармен. — Вам какого? Дагестанского трехлетней выдержки, армянского — пятилетней, французского — времен наполеоновских войн? Коньяк становится лучше с возрастом…
— Я знаю, — перебил Турецкий. — Чем старше я становлюсь, тем больше он мне нравится. Сделай любой, да поспеши.
Бармен пожал плечами, поставил стопку, плеснул из бутылки. Турецкий выпил, крякнул, двинул к выходу. Мужчины неодобрительно косились на его подтянутую фигуру, женщины с интересом стреляли глазками. Обратная дорога должна казаться короче, но правило не работало: зал казался бесконечным, столики с людьми выплывали из полумрака, им не было конца. Шторки, за которыми проглядывал бдительный глаз охранника, то приближались, то отступали. Нервы сдавали — он ускорил шаг, почти побежал, шагнул за проем, раздвинув шторы обеими руками. В фойе на этот раз было многолюдно — хихикали трое новоприбывших, какой-то тип, стоящий спиной, расчесывался у зеркала.
— С вами все в порядке? — участливо поинтересовался здоровенный секьюрити с миниатюрным приборчиком в ухе.
— Угу, — буркнул Турецкий, сворачивая к выходу. И вдруг мороз пробежал по коже, его остановил изумленный взгляд из зеркала… Он резко повернулся. Зря так сделал, нужно было уходить, не оглядываясь. Тип в добротном двубортном костюме, красующийся перед зеркалом, тоже повернулся. Оба недоуменно воззрились друг на друга.
— Детектив? — судорожно сглотнув, произнес молодой человек. — Какого черта вы тут делаете?
— Хм, а вы, похоже, пошли по стопам отца, Павел… Признаться, удивили.
Он обнаружил краем глаза, как насторожился «славянский шкаф», что-то прошептав в свой приборчик, как перестали хихикать, повернулись трое новоприбывших. Отпрыск убиенного Пожарского справился с замешательством, что-то, видимо, прочитал в глазах Турецкого, губы расползлись в злорадную усмешку.
— Да я-то, детектив, состою в членах клуба… Если угодно, продолжаю дело отца, в этом нет ничего криминального, а вот вы… Вы же не член клуба? Может, объясните, какого дьявола вы тут околачиваетесь? Почему я вечно вынужден на вас натыкаться? Сколько можно шпионить?
Молодой человек распалялся. Охранник сделался как-то ближе, продолжая бормотать в свой приборчик. Турецкий растерялся. Ситуация, конечно, зрела пикантная. Все в этой жизни к лучшему, возможно, но почему самым худшим из способов?
— Павел, заткнитесь, пожалуйста, — он понизил голос. — Вы же не хотите новых неприятностей? Я их вам обеспечу по самые гланды, клянусь…
