Познакомившись с журналисткой, статьи которой читала и даже хвалила, Певцова взяла в руки краткое резюме по поводу того дела, с которым к ней пришла Алла Стерина. А затем ознакомилась и с заявлениями пострадавших, матери Евгения Маркина и Нины Крюковой.
Долго молчала, покачивая головой, словно споря с собой. Потом сняла трубку телефона и позвонила.
— Игорь, вот тут, у меня, сидит девушка… Журналистка, — поправилась она. — И на руках у нее просто убийственный материал, по поводу которого у меня имеется свое собственное суждение. Если можешь, загляни к нам. Хотя бы ненадолго, а, впрочем, тебе самому решать, насколько реально то твое предложение, которое мы обсуждали на прошлом заседании… — Регина Александровна помолчала, слушая, а затем снова закивала в такт своим словам. — Да, именно о комитете и речь. Случай чрезвычайный! Словом, мы ждем… Это — Сорокин, — сказала Регина Алле, ничего не объясняя и полагая вероятно, что объяснений и не требовалось.
Но Алле, как ни странно, фамилия эта была неизвестна, она пока еще ничего не поняла и приготовилась ждать. Оценка события Региной превзошла ее ожидания. Их официально зарегистрированная общественная организация, как Алла скоро поняла из кратких пояснений руководительницы, имела свои, непростые, мягко выражаясь, отношения с власть имущими. Становилось понятным и то обстоятельство, что реакция властей на публичные выступления и активные действия правозащитников часто была неадекватной. Однако это, тем не менее, не снижало у правозащитников уровня их упорства и убежденности в своей правоте. Но, прежде всего, разумеется, — в первенстве Закона.
Давно уже не секрет, что сами власти, но особенно организации, стоящие на охране правопорядка, Закона, часто забывают о своем предназначении и как бы становятся собственной охраной все той же власти. В этой связи у правозащитников в последнее время появилось ощущение, даже убеждение, что становится все более необходимым выделение какой-то части организации для решения проблем более частного порядка, или создание отдельного комитета, который занимался бы конкретно этими, противозаконными действиями милиции. По этому поводу еще не принято окончательного решения. И одним из наиболее рьяных сторонников такого комитета является доцент кафедры информатики технического университета Игорь Сорокин.
Нет, ничего это имя не говорило журналистке. Хотя по роду своей деятельности она наверняка могла где-то «пересекаться» с этим человеком. И когда прибыл Игорь — высокий и крепкий парень, и приветливо, как на старую знакомую, посмотрел на Аллу, она по-прежнему никак не могла его вспомнить, хотя чувствовала себя под его взглядом очень неудобно. Зато она вдруг подумала, что дело будет выиграно — столько в молодом человеке было уверенности и убежденности, да и просто внутренней силы, которая всегда заметна посторонним.
Не тратя слов, он немедленно принялся за чтение переданных ему Региной материалов. У Аллы, не увидевшей на его спокойном и непроницаемом лице никакой реакции, даже нехорошо стало в груди, словно стеснилось, сжалось что-то. Прямо до ощутимой боли. Неужели все напрасно?..
Но Игорь отложил бумаги, аккуратно подравнял углы листов, припечатал сверху ладонью с растопыренными пальцами и наконец сказал:
— Это будет нашим первым и очень серьезным делом. Не уверен, что все разрешится завтра, наверняка потребуется много времени и сил, но… Регина, я бы лично взялся.
У Аллы отлегло от сердца. Она глубоко и протяжно вздохнула. Игорь косо взглянул на нее и улыбнулся.
— Ох, и попадет же нам! — он сказал это с интонацией нашкодившего мальчишки, готовящегося к неминуемому наказанию. — Хорошо еще, если просто в угол поставят… Это был бы, наверное, самый лучший вариант. Но в него я не верю.
— А во что ты веришь? — мягко спросила Регина.
— Сильно повоевать придется. Ты ж понимаешь, что это для них?.. Знаешь, что нам скажут в суде, куда мы обратимся с жалобой на противоправные действия прокуратуры… милиции… врачей… кого еще? Ну? Они нам скажут: вы с ума сошли! Вы на кого…? — Игорь не произнес самого слова, обозначавшего действия правозащитников, но одними губами, молча, произнес это ругательство. — Вот, что они нам ответят на наш запрос. В лучшем случае. Если им прикажут ответить. И если тому, кто вынужден будет приказать, в свою очередь прикажут свыше. Поэтому я бы губ не раскатывал, но действовать начинал бы немедленно, пока время не ушло. Для всяких там экспертиз. А вот где брать независимых экспертов, это уж ты, уважаемая, подумай. У меня таких связей еще нет. А вот создадим Комитет — заведем. Ты знаешь, у меня сейчас и название появилось.
— А ну? — заинтересованно воскликнула Регина, и улыбающееся ее лицо стало совсем приятным, даже, по-своему, обаятельным.
— Комитет против пыток в милиции. Вот прямо так, без всяких обиняков, конкретно. Чтоб каждый пострадавший от их самоуправства знал, где у него настоящая защита… Иначе, Регина, все наши действия будут расплывчатыми и неопределенными. Я бы сказал, неубедительными. А вот в программу я бы вставил то, о чем мы уже не раз говорили, то есть всю милицейскую терминологию, типа «выбивать показания»… А теперь позвольте вопрос к вам, Алла. Объясните, почему мать пострадавшего, Серафима Петровна Маркина, не хочет сама подать заявление в судебные органы? С милицией — понятно, с прокуратурой тоже. Но — суд? Ну, начать хотя бы с того же участкового. У него же, известно, есть определенные полномочия. И порой приходится, как это ни противно, пройти предварительно всю долгую лестницу инстанций, пока доберешься до той, которая и решит в конечном счете. Ничего не поделаешь, система такая. И нам скажут: а вы туда обращались? А туда? А почему сразу — нет? Есть порядок… И чем вы ответите?
— Вы знаете, Игорь, здесь все не так просто, — ответила Алла. — Я ведь многого не написала из того, что стало уже мне известно, к тому же отдельные и важные факты нуждаются в более тщательной проверке. Я ведь сама собиралась проводить «независимое расследование» и кое-что раскопала, но добыть еще некоторые дополнительные, просто необходимые сведения у меня нет реальной возможности. Для этого, наверное, надо обладать некоторыми мужскими качествами, — она печально хмыкнула и с надеждой посмотрела на него. — Увы!.. Что я еще могу сказать? Мы пытались «достучаться», как говорится, до власть предержащих, но в прокуратуре заявление Маркиной, как вы правильно заметили, не приняли. А насчет милиции?.. Знаете, мне один хороший человек не посоветовал. Он сказал: это — колодец без дна. Утонет и не найдут даже следов.
— С вами все ясно, — улыбнулся Сорокин. — Регина, где бы мы могли уединиться с девушкой для более детального разговора? — Игорь поднялся.
— Да оставайтесь здесь. Мне надо отъехать на часок, и мой кабинет в полном вашем распоряжении.
И когда она вышла, Игорь пересел на ее место, подвинул к себе несколько листов бумаги, взял ручку и сказал:
— А теперь подробно, все сначала и по порядку… Давайте посмотрим, что это у вас за «независимое» такое расследование?..
Глава шестая
УДАЧИ И ПРОИГРЫШИ
Турецкий помнил этого Сорокина. Симпатичный парень — спортивный, решительный. Александр Борисович вполне мог бы сказать себе: вот таким был и я недавно… в молодости. Лет двадцать назад. Ох, сколько же воды утекло!..
