— Вполне.
— Ну, так в чем дело? Открывай!
Ого, уже на «ты», не терпится, победу близкую ощущает.
— Один звонок адвокату, и я открываю, господин полковник… Вера Борисовна, будьте любезны, одолжите вашу трубочку, у меня, к сожалению, нету собственного мобильника… Благодарю… Алло? Александр Борисович, как вы и предполагали, наш полковник с бригадой явился. У него на руках, я пока, правда, не видел, но говорит, что имеется постановление на обыск в доме Красновых, какого-то важного террориста ищут. Впрочем, я думаю, ни судья, ни прокурор к этому постановлению отношения не имеют, поскольку полковник, очевидно, сам и написал, и подписал его, оправдывая сие беззаконие чрезвычайными обстоятельствами. Ну, как обычно это делается в глухой провинции в подобных ситуациях. Прикажете впустить?.. Нет, ну что вы, господин государственный советник, никакого сопротивления. Слушаюсь…
Крохалева, несмотря на его наигранное спокойствие, на самом деле трясло от ярости: «Это же было явное, откровенное издевательство! Мерзавец! Ну-ну, открывай! Будет тебе и сопротивление!»…
Звякнул ключ в замке, потом другой, и дверь отворилась. Брошенный полковником взгляд на мужчину разочаровал его: ничего примечательного. Вроде того пьяного сторожа, такое же ничтожество. А сколько апломба! Госсоветник у него, ха! Все тебе будет, ханыга грешный…
— Прошу, господин полковник, — Филипп сделал приглашающий жест рукой, пропуская в прихожую.
Дверь из нее в комнату была открыта настежь, и полковник увидел двух женщин, сидящих возле стола в креслах. «А бабы ничего, — мелькнуло у Крохалева. — Жаль, раньше не знал…». О том, что бы он делал, если бы знал, полковник не думал. Уж как-нибудь справился бы… Нашел подход…
Он решительно прошел в большую гостиную, за ним протопали два мордатых опера. Замыкал шествие Агеев. Он вернул трубку Вере, и та положила ее на стол рядом с собой. Полковник пристально и «вдумчиво» оглядел комнату и находящихся в ней женщин, потом молча кивнул им и остановил взгляд на Филиппе. Смотрел, словно раздумывал или пытался мысленно угадать, кто перед ним.
— Вы кто? — «родил» он наконец. — Попрошу предъявить документы, удостоверяющие…
— Понял, господин полковник милиции, вот. — Филя достал из внутреннего кармана яркой курточки, — ну ничего общего с тем, «серым»! — и протянул ему красивое, из алого сафьяна с золотым тиснением, удостоверение сотрудника московского ЧОП «Глория».
— Ах, вон что! — пренебрежительно протянул Крохалев. — А здесь вы чем занимаетесь?
— Осуществляю охрану сего дома и проживающих в нем Екатерину Ивановну с сыном. От лихих людей, господин полковник милиции.
Филипп почтительно опустил голову, спрятав ухмылку, а Вера откровенно рассмеялась. Улыбнулась и Катя. Крохалев едва не сорвался от издевательского «господин полковник милиции», но усилием воли сдержал себя от немедленной реакции. И Филя понял по обострившимся, напряженным скулам Степана Ананьевича, что достал-таки его и больше сердить не стоит.
— Вы желали знать причину «вторжения»? Нет, это вполне законная акция.
Обращаясь исключительно к женщинам, полковник протянул бланк с текстом, печатью и подписью, дающий право органам милиции на основании статьи 176-й Уголовно-процессуального кодекса РФ производить осмотр жилища в целях обнаружения следов преступления или выяснения иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Но речь в постановлении шла о пункте 2-м этой статьи, позволяющем производить осмотр, то есть, если по-простому, обыск при обстоятельствах, не терпящих отлагательства. Другими словами, до возбуждения уголовного дела.
Это Агеев сразу отметил, только заглянув через стол в текст документа. Знал, на что надо обращать внимание.
— Прошу вас учесть, Вера Борисовна, при разговоре с вашим адвокатом, что данное постановление, подписанное лично господином полковником, нарушает требования УПК. Господином Крохалевым проигнорирована следующая, сто семьдесят седьмая статья того же кодекса, утверждающая, что при производстве осмотра обязательно участие понятых. Так что у вас имеются все основания совершенно законно запретить этим господам обыск у себя дома. Вряд ли они послушают, не за тем явились, но это уже другой разговор, который состоится, скорее всего, в прокуратуре, куда обязательно обратится ваш адвокат. Который, как вы слышали, уже в пути.
Он заметил, как снова побелели желваки на скулах полковника. Но тот снова сдержал себя, — продемонстрировал свою сильную волю! — и спокойно ответил на Агеевский выпад:
— Да, действительно, есть такая статья в УПК, но мы и не собираемся немедленно обыскивать жилище. Нам достаточно пока предварительной, так сказать, беседы с находящимися здесь людьми. Впрочем, есть и другой вариант: можно повесткой вызвать всех присутствующих в доме на допрос в отдел милиции, но я счел такую неприятную для женщин меру необязательной. Более того, я не буду также, как это положено, допрашивать отдельно каждую из женщин, да и вас тоже, господин… Агеев…
Полковник снова мельком взглянул в удостоверение, которое продолжал держать в руке, и прямо-таки засветился от внезапного озарения: «Вот же оно — Филипп! А та дура — про какого-то Филимона! Так вот ты кто, дружок?.. Здесь, значит, обосновался? Надо его срочно показать Лешке, тот определенно узнает! А может, и те остолопы — тоже… Жаль, нет Плюхина… Ах ты черт, поторопились!.. Да теперь уже поздно жалеть. Но этот «Филимон» об этом еще не знает…».
— Да, и вас — в первую очередь, — повторил Крохалев. — Беседа, как я сказал, предварительная, и мы можем обойтись без формальностей, без протокола. Итак, что вы делали, господин Агеев… Филипп Кузьмич?.. Ах, Филя, значит? — не мог удержаться от сарказма полковник. — Вам самому должно быть лучше известно. Вчера днем?
Филипп сразу понял, откуда подул ветер. Значит, он оказался прав: «достали» Сергуню, и тот вмиг «раскололся» и даже привел их к Фросе. Какой молодец, что унес документы из коровника… Сейчас этого деятеля интересует ситуация с ментами. Потом станет расспрашивать, чем ночью занимался. Ну, тут можно и посмеяться, хотя наверняка будет и не очень удобно перед женщинами. Но будет иметь значение «неподдельная» искренность странного телохранителя…
— Вчера? А с какого конкретно часа вас интересует, господин полковник мил… а, ладно! Я — потому, что у меня вчера имели место, как вы понимаете… некоторые интимные моменты, по месту проживания, так сказать. И я не хотел бы, понимаете? При женщинах… Так внимательно слушаю вас?
Полковник шумно потянул носом, так его «достал» этот наглец. Но продолжал сдерживать себя от жесткой реакции, пообещав себе и этого не забыть «Филе»…
— С того момента, будьте добры, когда покинули этот дом.
— А-а, — протянул Филя понимающе, — слушаюсь…
— Что вы все придуриваетесь? — повысил голос полковник. — Какое отношение вы имеете?..
— А, понял, господин полк… На этом удостоверении, что у вас в руках и которое, смотрю, вам так нравится, все никак не насмотритесь, я — в гражданской одежде. А есть другое — тоже «рабочее», но из МУРа, так там я, как и положено, в форме. А здесь, у вас, в нем нет необходимости. Телохранитель, знаете ли, в офицерских погонах особо не нуждается. Так, во всяком случае, посчитала и Вера Борисовна. Да? — он посмотрел на Веру, и та согласно и без всякого выражения кивнула.
