Костя рассмеялся, похлопал ее по щеке:
— Врешь ведь… но ничего.
То, что Костя склонен к садизму, Мэри знала давно, не раз замечала, как вспыхивают его глаза во время сцен насилия, увиденных по телевизору, или когда он рассказывал брату Арику об очередных разборках. Но что этот Костин порок может коснуться ее — об этом Мэри как-то не думала.
— Сейчас я тебя отвяжу — и мы пойдем в душ. Но смотри — один неловкий шаг, одно неверное слово — и тебе не поздоровится.
Он довел ее до ванной, и только здесь Мэри поняла — она ведь дома, в их с Костей доме в Бильбао… «Ни фига себе — кто ж это провернул такое? Через границу!»
— Ты… не выйдешь? — поинтересовалась она, глядя, как Костя устраивается на длинном кафельном столе умывальника, закуривает и, похоже, собирается задержаться здесь надолго.
— Чего тебе стесняться? Я твой муж. Раздевайся.
Мэри вздохнула. Жизнь переставала рисоваться в радужных красках. Ладно, раздеться при нем она может запросто, но вот дальше-то что? Он будет унижать ее при каждом удобном случае — с него станется. И потом… где, интересно, та девица, с которой Мэри видела его на фотографиях? Разве она не живет здесь?
— Ты совсем не изменилась, — снова сиплым, чужим голосом проговорил Костя. — Повернись.
— Зачем?
— Делай, что сказано! — рявкнул Костя, и Мэри, вздрогнув, повернулась. — Красивая девочка… — внезапно он схватил ее за волосы и потянул к ванне, в которой оказалась налита вода. С размаху он окунул Мэри так, что она лбом достала почти до самого дна, и держал до тех пор, пока она не перестала сопротивляться, теряя сознание. Отшвырнув мокрую и задыхающуюся девушку на пол, Костя снова уселся на мраморный стол и спокойно произнес:
— Умывайся, дорогая, пора завтракать.
Мэри подняла голову и прохрипела:
— Костя… убей меня сразу, а? Прошу тебя…
— Слишком просто, дорогая, — рассмеялся он. — За твои проделки просто смерть — это роскошь. Нет, моя девочка, мы не будем упрощать наши высокие отношения.
* * *
Мучения повторялись каждый день. Мэри перестала спать, есть… От прежней Мэри с ее вызывающим взглядом и гордой осанкой не осталось даже тени. Костя изобретал все новые способы воздействия, от которых физическое и душевное состояние женщины становились все более нестабильными. «Душ» стал ритуалом, и Мэри боялась, что рано или поздно Костя утопит ее либо зарежет, играя «в ножички». Нож он приносил с собой всякий раз, однако в ход его не пускал. Но у Мэри постоянно по спине бежал холодок, когда она смотрела на лежащий на столе старинный кавказский кинжал. После подобных «процедур» он улыбался, как ни в чем не бывало, целовал Мэри в щеку и непременно говорил комплименты. Она не понимала, что происходит, однако четко чувствовала — Костя не совсем здоров психически. Раньше она не замечала за ним подобного. Хотя, может, просто не присматривалась…
Кроме того, каждую ночь Костя вламывался в ее спальню с вполне понятными притязаниями…
И только присутствие в доме Нади помогало Мэри держаться. Надя оказалась той самой девушкой с фотографий. Она в первую же ночь проникла в комнату, где лежала Мэри, села на кровать и зашептала, закрыв рот пленницы рукой:
— Ты только молчи, ладно? Молчи, иначе нас услышат, и тогда все… ты ведь Мария, да? Я тебя сразу узнала, как только увидела… Тебе надо бежать отсюда, иначе этот ублюдок тебя убьет. Я помогу, но и ты помоги мне…
Мэри удалось освободить рот от ее горячей ладошки, и она прошептала:
— Ты кто вообще?
— Я Надя… я… словом, я тебя играю в этом долбанутом фильме ужасов.
— Не поняла…
Рыжеволосая девушка замотала головой и зашептала, обняв Мэри за шею:
— Потом, потом объясню. Скажи, у тебя есть кто-то, кто смог бы быстро приехать сюда и помочь тебе свалить из Испании?
— Теперь уже нет…
— Так не бывает, — в отчаянии прошептала Надя, закрывая руками лицо. — Так не может быть…
— Погоди… не плачь, не надо.
— Ты не понимаешь… это был мой единственный шанс спастись… и твой тоже. А теперь… он тебя насмерть здесь замучает, а потом и меня — я уже ему не буду нужна. Ты подпишешь бумаги — и все… от нас надо избавляться…
Мэри не понимала ничего из этого несвязного бреда, но с каждым словом ей становилось ясно, что ничего хорошего не будет. Единственный человек, который мог бы ей помочь, это Алекс. Алекс, которого она никогда больше не желала видеть.
Надя здорово поддерживала ее после «визитов» Кости, жалела, приносила обезболивающие таблетки и смывала кровь. Мэри казалось, что она вся теперь — сплошной синяк, сгусток боли и слез. Надя же проявляла сострадание. Как Марго…
Ее телефон Мэри и дала Надежде, боясь умереть однажды во время Костиных упражнений. Надя сумела улизнуть из дома и позвонить, а потом два вечера возбужденно пересказывала Мэри короткий разговор с подругой.
— Вот увидишь, она придумает, как тебя отсюда вытащить.
— Почему только меня? Мы должны сбежать вместе. Я не оставлю тебя тут, — возражала Мэри, не в силах пошевелить затекшими руками, но Надя отрицательно качала головой:
— Нет, Мария, я должна еще наказать Костю за все…
— Ты маленькая дурочка. От него нужно бежать — и пусть потом горит в аду за все, что сделал.
— Нет уж! Буду я Страшного Суда ждать! Я сама! — раздувая ноздри тонкого носика, шипела Надя. — Если бы я сразу знала…
— Ты так и не рассказала мне толком, о чем речь.
Надя только сверкнула глазами, но промолчала, перевела разговор на другую тему и вскоре убежала к себе — Костя вот-вот должен был откуда-то вернуться.
* * *
Странный телефонный звонок застал Марго в душе. Она схватила трубку, но номер не определялся. Так мог позвонить Алекс, и она решила ответить. В трубке что-то щелкнуло, а потом раздался высокий женский голос с истеричными нотками:
— Марго? Вы — Марго?
— Да.
— Я звоню по просьбе Мэри… — при этих словах Марго сползла по стене и схватилась за сердце — кольнуло так, что перехватило дыхание. — Если можете, помогите ей. Она в Испании, в Бильбао… — Это совершенно добило Марго, она разрыдалась и сквозь слезы спросила:
— Кто… кто вы?! Что с Мэри?!
— Неважно, кто я. Мэри пока жива, но если вы не поторопитесь, он ее убьет. Пожалуйста, сделайте что-нибудь! — выкрикнула незнакомка и бросила трубку.
Марго прорыдала под душем еще немного, потом решительно выключила воду и, накинув халат, пошла в кухню, сварила кофе и, усевшись на любимое место Мэри между окном и столом, позвонила Алексу. Тот долго не брал трубку, а когда ответил, в тоне было столько недовольства, что в другое время Марго пожалела бы о своем звонке. Но не сейчас.
