Он саркастически рассмеялся.
— Да ладно тебе, — отрезал он. — Признайся, хоть тебе и было всего пятнадцать, из вас двоих ты оказалась покруче.
— Возможно, хотя…
— Это ведь ты решила, что их отношения не могут больше продолжаться? Так ведь? — настойчиво спросил Диего.
Кристел поколебалась.
— Ну, вообще-то да, но…
— Я так и знал! — воскликнул он. — Ты почуяла, что Дебора готова принять предложение, а тебе не хотелось переезжать в Бразилию.
Она удивленно вытаращилась на него.
— Так вот что, по-твоему, я сказала в то утро?
— Отец решительно отказывался просветить меня на этот счет. Мне остается лишь догадываться. — Диего отпил глоток кофе и обнаружил, что он остыл. — Полагаю, я близок к истине.
— С твоей точки зрения, но не с моей! — вспылила Кристел. — Почему, по-твоему, я мечтала посетить Бразилию, если испытывала к ней такое отвращение!
— Приехать в отпуск и жить здесь постоянно — разные вещи. — Диего потер лоб ладонью. — Конечно, я могу ошибаться. Возможно, ты думала, что Дебора, выйдя замуж, уедет, и тебе придется одной заканчивать школу. Должно быть, ты не хотела с ней расставаться?
— Когда я была ребенком, мы расставались на долгие годы, — напомнила она.
— Тем более ты не хотела этого, став девушкой. Считала, что мать должна принадлежать лишь тебе и была против того, чтобы делить ее с Лукасом, — заявил он, впрочем, не слишком уверенно, видимо, сам сомневаясь в правдоподобности своей версии. — Но это все домыслы, может, перестанем валять дурака? — Он впился в нее взглядом. — Почему бы тебе не сказать мне правду?
Кристел все больше приходила в отчаяние. Она сама загнала себя в угол, как же теперь оттуда выбраться? Из уважения к Лукасу она должна хранить молчание. К тому же, если честно признаться, она не собиралась ничего говорить и ради себя самой. Страшно, если Диего узнает правду, потому что это была позорная правда. Пусть их любовь оказалась однодневкой, пусть он старается от нее избавиться, она все равно не хотела быть запачканной в его глазах.
— Обе мои версии ошибочны, — догадался Диего по ее молчанию.
Кристел нахмурилась. Он сказал это так уверенно, что отрицать не было смысла. Его на мякине не проведешь.
— Конечно, — подтвердила она.
— Тогда в чем дело? — нетерпеливо спросил он.
— Ты смирился с тем, что Лукас не сказал тебе правду, почему бы тебе не смириться и с тем, что я буду продолжать молчать? — вопросом на вопрос ответила Кристел.
Долго, не мигая, Диего смотрел на нее, потом отрицательно покачал головой.
— Не пойдет.
— Но почему? — удивилась она.
— Потому что я любил отца больше всех на свете и видел, что ты с ним сделала. Он прошел через все круги ада с моей матерью, а когда счастье было так близко, ты украла его у него. Он никогда не отзывался о тебе плохо, — торопливо прибавил он, видя, что она пытается возразить. — Странно, он с теплотой вспоминал маленькую славную Кристел, которая, судя по всему, не могла пойти поперек себя.
— А ты не задумывался, что, возможно, я действительно не могла пойти поперек себя, и что у Лукаса были все основания относиться ко мне хорошо? — спросила Кристел.
— Так объясни, ради бога! И если ты этого не сделаешь… — Диего многозначительно передернул плечами.
Ее раздирала злость и обида.
— С чего бы это, как ты думаешь, твой отец оставил мне акции? Тебе не приходило в голову, что вряд ли бы он так поступила, если бы я совершила что-то дурное?
— Приходило, — откровенно признался он. — Я долго думал и, кажется, раскусил замысел отца. Ему хотелось оставить что-то Деборе в знак его вечной любви, но, не желая возбуждать подозрения у Глории, он решил, что безопаснее завещать акции тебе, ее дочери.
— А мамочка, мол, сообразит, что он имел в виду?
Диего кивнул.
— Или у него что-то случилось с головой. Я говорил, что он так и не оправился после разрыва с Деборой, и часто поступал неосмысленно.
— Но по какой бы причине Лукас не оставил мне акции, ты все равно намерен винить меня во всех его несчастьях?
Взгляд его карих глаз был непреклонен.
— Если ты твердо решила не рассказывать мне, что наплела тогда отцу, сделав его несчастным до конца жизни, то мне ничего иного не остается.
Сердце у Кристел обливалось кровью. Не слишком часто она стояла перед столь трудным выбором. Но в любом случае она в ловушке. Сохрани она тайну, Диего будет продолжать относиться к ней враждебно, скажи правду — она тоже обречена.
— Чего ты так стыдишься? — спросил он. — Тебе было всего пятнадцать, в этом возрасте странно ожидать большой мудрости. Возможно, ты много раз жалела, что разорвала их отношения…
— Нет, я ни о чем не жалела, — перебила Кристел.
По его лицу пробежала тень.
— Нет?
— Нет. У меня были очень серьезные причины так поступить, такими же они остались и сегодня.
Взглянув на нее, Диего поднялся.
— Пойду побегаю, — бросил он через плечо, и через мгновение раздался стук закрываемой двери.
Кристел обхватила голову руками. Почему Диего отталкивает ее после ночи такой нежной и страстной любви? Почему она должна расплачиваться за прошлое своей матери? Кристел проглотила комок в горле. Какую бы еще версию Диего ни придумал, до истинной причины он не докопается. А вдруг, если она расскажет ему правду, он ей посочувствует? Кристел покачала головой: пустые надежды.
Мысли Кристел вернулись к Диего и их ночи. Поначалу у нее были сомнения, но сейчас она ни о чем не жалела. Этой ночью она познала ни с чем не сравнимое счастье и убедилась, что способна вызвать страсть в мужчине. Она запомнит эту ночь навсегда и будет считать, что ей повезло. И будет упрекать Всевышнего лишь за то, что подарил ей всего одну такую ночь.
Поднявшись из-за стола, она поставила чашку в мойку. Если бы она могла собрать вещи и сбежать из его квартиры сегодня же! Кристел знала, что в ближайшие дни он будет неизменно вежлив, но теперь ей было этого мало, а потому слишком тяжело будет находиться рядом с ним. А может, действительно уехать из Рио в четверг?
Кристел упрямо сжала губы. Нет, она собиралась написать о городе и сделать снимки, а потому останется. Пусть за эту ночь все изменилось, но она как-нибудь переживет. И если ее пребывание в Рио раздражает Диего, то придется ему потерпеть.
6
Музыканты, одетые в алые пиджаки, брюки в алую и золотую полоску и канотье, маршировали по улице. Кристел подняла фотоаппарат и под завораживающий звук тромбона нацелилась объективом на девушку с жезлом, с посыпанными блестящей пудрой плечами и в цилиндре с плюмажем. Еще одно мгновение запечатлено, но, по правде говоря, ей больше хотелось смотреть и запоминать, чем фотографировать.
