Королева – символ благочестия и всегда вне подозрений! Запомните это, если не хотите лишиться головы!
И запомнили. Очень быстро. Так же быстро, как на головы нечестивых супостатов падает божья кара.
– Что, обряд будет здесь? – лучезарно улыбнулась королева и, облизнув губы, спросила набравшим глубины голосом: – А он будет раздеваться?
– Зачем? – укоризненно покачал головой король. – Милая, что за шалости? Ай-ай… все бы тебе на молоденьких юношей заглядываться! Шалунья!
– Милый, ты же устраиваешь шалости с акробатками и комедиантками! – парировала королева, расхохотавшись так, что с ее головы едва не свалилась тонкая вуалька белых кружев. – Почему бы и мне не посмотреть на юношей? Я слышала: когда проводят обряд, то юноши и девушки раздеваются… Интересный юноша!
– Он уродлив, ты что?! Ты посмотри на его физиономию, всю в шрамах! – король притворно вздохнул и помотал головой. – Какое падение нравов! Ай-ай… я-то ценю прекрасное – красивые тела, красивые лица, а ты?!
– В нем что-то есть! – Королева улыбнулась и снова как-то плотоядно облизнула полные губы. – Что-то звериное, первобытное, что-то такое, чего нет в нас, аристократах! Посмотри на его взгляд – это взгляд зверя, демона! Он будто хочет похитить наши души, овладеть не только телами, но и нашим сознанием! Он возбуждает, как хорошее вино! Как наркотик!
– Ты сегодня поэтична, милая, – меланхолично бросил король, усаживаясь сбоку от стола тысячника. – Кстати сказать, мне сообщили, что его прозвали Демоном. Он не только страшен снаружи, но еще и дерется, как демон. Перед тем как прийти сюда, он едва не убил одного из своих товарищей, преградивших ему дорогу. Представляешь, каков этот дикарь?
– Он едва не убил десятника, – мрачно пояснил сотник, поймав взгляд командира полка. – Говорят, что тот сам виноват, пытался спровоцировать драку. Но он был десятником, и если бы не ваше распоряжение не трогать парня…
– Давайте-ка приступим к делу, господа! – бесцеремонно прервал король. – Милая, присядь рядом со мной. Господин маг, может быть, все-таки начнем?
– Да, ваше величество! – Маг-лекарь поклонился королю, шагнул к Адрусу и сунул ему в руку знакомую бутылочку. – Пей! До дна пей! Ну! Быстро! Да не бойся ты! Раз пережил сыворотку правды, и это снадобье перенесешь. Ну, пей! Благослови Создатель… начали!
Адрус взял в руку кувшинчик. Поднес ко рту… Не глядя на окружающих, выпил и сел на стул, не дожидаясь разрешения начальства. Он пока ничего не чувствовал, но знал, что скоро начнется. Помнил!
Ему стало вдруг тоскливо. Так тоскливо, что захотелось плакать. Адрус понимал, что слабость эта – результат воздействия снадобья, что это магия. Он и сам знает нужное заклинание, знает состав «лекарства», он все знает об этом обряде, но… чем ему поможет знание? Как оно сможет удержать его сознание?
А сознание затуманивалось, в глазах темнело. Голос мага что-то бормотал – знакомые слова, крепкие, жестокие, как гвозди, которые вбивают в копыта лошади. Острые, как бронебойная стрела, смертоносные, как дротик, которым сбивают драконов.
О боги, как ему нехорошо! Как больно! Тело горит, жарко! Жарко! Жарко! Кости ломит от жары! Одежда! Как она мешает! Жара! Жара!
– Что он делает? Зачем раздевается? Ха-ха-ха… а парень-то хорош, милый! И никакой не урод! Я же говорила! Посмотри, какие мышцы! Шрамы?! Шрамы украшают мужчину!
– Ты бы хотела, чтобы я был покрыт шрамами, шаловливая моя развратница?! Ох, женщины! Вас не понять даже королю!
– И не надо понимать. В ту минуту, когда мужчины нас поймут, у них пропадет интерес. В нас должна быть какая-то загадка… как в этом парне! Если он перестанет быть загадочным, если окажется, что он всего лишь придурковатый пастух из какой-нибудь деревни с названием Грязь или Вечный Навоз и что шрамы у него потому, что он попытался обокрасть местный грязный храм и его высекли односельчане, он станет неинтересен. А теперь, когда над ним витает аура загадки, когда он…
– Прошу прощения, ваши величества… мне нужна тишина, я сейчас начну читать второе заклинание, главное. Простите…
– Конечно, конечно! Милая, не будем ему мешать. Пойдем отсюда! Выпьем, закусим, пока процесс продолжается. Еще не скоро. Я тебя ведь предупреждал – этот процесс небыстрый, и тебе будет скучно. И зачем ты за мной увязалась? Решила посмотреть, не отправился ли я к акробаткам?
– Нет. Не пожелал ли ты навестить племянницу Бораз-Гейл, эту милашку Пондокву! То-то у нее глазки блестели так маслено на прошлом балу – куда вы с ней исчезли на втором танце третьего акта? И какой акт вас занял на целых двадцать минут? Кстати, ты что-то долго с ней управлялся, а? Вино? Или просто снадобье? Обычно ты более быстр.
– Ой, милая, имей совесть! Такие подробности… я же не расспрашиваю тебя о твоих приключениях! Нет, не надо говорить, что с удовольствием мне расскажешь! Это уже извращение какое-то! Попробуй этого… узнаешь фаленское? Этот виноградник растет на склоне горы, и за сезон там выжимают всего десять бочонков. И все наши! К столу короля! Если только часть вина не украли мои добрые друзья, мои верные подданные. За ними глаз да глаз нужен…
* * *
Адрус лежал на прямоугольной скале, похожей на жертвенный камень. Он был полностью обнажен, а вокруг стояла толпа людей – мужчины в кремовых костюмах, и все – с лицами короля. У каждого в руках был молот – небольшой, но тяжелый, достаточного веса, чтобы вбить в грудь прикованного к камню человека стальной штырь, заканчивающийся изображением головы короля. Острый, как игла, штырь, твердый, как стальной наконечник копья тяжелого латника, но все-таки золотой – у королей не бывает других, золото – символ королевской власти и основа ее. Молот тоже был золотым. Трон без золота – все равно как мужчина без своих мужских причиндалов – вид есть, а дела нет.
Адрус попытался дернуться, оторвать руки и ноги от гладкой холодной плиты, но его будто приклеили – это была магия, это было снадобье, могучее, такое же сильное, как и то, что применяли в Школе Псов. А может быть, даже сильнее. Тот обряд с годами все-таки слабел, этот… этот – неизвестно.
Первый из «королей» с размаху вонзил золотой штырь в грудь Адрусу, боль пронзила тело – все тело, с пяток до макушки, шипучая, горячая, как пламя! Штырь ударился в камень, войдя в худое жилистое тело лишь наполовину, и тогда «король» ударил по изображению своей головы молотом – раз, два, три!
Штырь вошел в камень, будто в плотное дерево, пришпилив жертву, прибив человека к «жертвеннику», как гвоздь прибивает к лаге половую доску. Адрус не мог дышать, не мог двигаться, ему осталась лишь боль, а еще – понимание, что он проиграл! Это заклинание было слишком сильным! Слишком могучим, таким, что он с ним не может справиться!
И тогда Адрус приготовился к смерти. Лучше умереть, чем жить рабом! Никогда, никогда больше он не будет рабом! Даже тогда, когда телом он был рабом, душа его всегда была свободна! Эти же люди хотят отобрать у него душу!
