– М-да… – крякнул тысячник. – О чем разговор?
И тут же угрюмо глянул на Адруса, впившись в него взглядом, будто хотел пробурить дырку:
– Ты готов пройти Обряд?
– Это что такое? – заледенел Адрус, прекрасно зная, о чем речь. – Что за обряд такой?
– Это сродни испытанию сывороткой, – сухо пояснил тысячник. – Тебе дадут снадобье, поставят перед королем, и ты станешь его верноподданным. По-настоящему верноподданным! Не на словах, а на деле! Готов к этому?
Адрус замер, не в силах вымолвить ни слова. Отказ равносилен признанию того, что он или хитро замаскированный лазутчик, или… в общем, супостат, которого нужно удалить из полка. А возможно, из жизни. Согласишься – а где гарантия, что справишься со снадобьем? Если сыворотка правды была такой сильной, что же из себя представляет обряд? А если они и правда заставят служить королю? Если вынудят быть верным? Это будет полный провал! На то, видимо, и расчет. Беспроигрышно. И зачем тогда нужно было столько слов? – едва не вылетело из сомкнутых губ. – Зачем вся эта беседа? Обман! «Формальный», понимаешь ли, вызов!
– Обряд опасен, – наконец нашелся Адрус. – Мне говорили, что я могу его не пережить.
– Кто говорил? – живо заинтересовался тысячник. – Имя! И говоришь, что не знаешь про обряд? Лукавишь… или что?
– Я не помню, кто сказал, – не смутился Адрус. – Слухами мир полнится. Говорили, что все дракониры проходят какой-то обряд и после него делаются быстрыми, ловкими, сильными. И верными королю. Вот только выживает половина из них. Остальные помирают сразу или через некоторое время. Так зачем мне такая служба? Зачем мне это все? Вообще-то я не для того шел в армию! Меня устраивала служба в драконопасах!
– Нас не устраивает твоя служба в драконопасах, – тысячник поморщился и побарабанил пальцами по столешнице, глядя в пространство. – Зачем тебе такая служба, спрашиваешь… Я тебе скажу. Чтобы жить. Или ты проходишь обряд, или…
– Или я умираю, – холодно закончил Адрус. – За каким хреном тогда надо было меня спрашивать? Согласен я, не согласен, «найди слова, чтобы убедить» – зачем эти игры?
– Не твоего ума дело! – так же холодно, но резче ответил командир полка. – Ты пришел в армию и будешь делать то, что мы скажем. Или будешь признан дезертиром, заговорщиком и предателем! И казнен по приговору полкового суда! Все ясно?
– Все ясно, – повторил Адрус, удерживая себя, чтобы не оглянуться на дверь. – Когда нужно пройти обряд?
– Сегодня. Сейчас! – отрезал тысячник и махнул рукой. – Войдите!
Книжные полки прямо перед столом командира полка медленно отошли от стены, и после небольшой паузы из-за них вышли пятеро – заместитель командира полка по безопасности, маг (тот, который испытывал Адруса сывороткой правды), двое бойцов в полном вооружении – кольчуги, шлемы, поножи, мечи и щиты, укрывающие тело, и невысокий седоватый человек средних лет, худощавый, энергичный, одетый обманчиво просто, но явно дорого – кремовый камзол, слегка расшитый золотом и серебром, такие же брюки, короткие белые сапожки с пряжками белого золота, широкий берет с королевским гербом.
Телохранители шли чуть впереди – массивные, высоченные, на полголовы выше самого высокого человека в этой комнате и в полтора раза шире. Видно было, что они двигаются легко, уверенно и готовы к любым неожиданностям. Пробить такую защиту непросто – даже если вдруг надумается взять в заложники самого короля. В том, что это король, сомнений не было, пусть даже на голове неизвестного и отсутствовала корона.
Адрус прикинул, справится с телохранителями или нет. Пришел к выводу – может, да, а может, и нет. Голыми руками – вряд ли, ведь кроме них есть в комнате два бойца, тысячник с сотником, а еще – маг, хвалившийся, что он не последний человек в единоборствах. А за дверями – другой охранник, а кроме них – где гарантия, что за темными рядами отдушин нет стрелков с луками и арбалетами? Точно есть, это Адрус сейчас знал наверняка, чувства обострились до предела. Да, шансов прорваться очень мало.
Однажды он уже пережил подобный обряд, переживет и сейчас. Наверное…
– На колени! – Тысячник низко склонился перед королем, Адруса же пришлось ударить коленями в натертый паркет – больно и неприятно. Он терпеть не мог кому-либо кланяться, а уж тем более стоять перед кем-либо на коленях.
– Интересный юноша! – мягкий голос короля заполнил кабинет. – Занимательно было слушать вашу беседу. Милая, делаем ставки? Как думаешь, он лазутчик или же некий уникальный человек? Самородок?
– Что ставим? – Женский голос, мелодичный, как звон колокольчика, прозвенел над головой Адруса, но он не поднял голову, упершись взглядом в пол. Королева? Здесь, сейчас? А почему – нет? Император Занусса любил таскать за собой на различные мероприятия свою дочь. Этот таскает жену. И что такого?
– Ну-у… я не знаю… – Король что-то прошептал, что именно, Адрус не расслышал, но королева расхохоталась, так же мелодично. Король тоже хохотнул и, отсмеявшись, приказал:
– Поднимись, юноша! Да, можешь встать!
Адрус поднялся на ноги, взглянул туда, откуда шел голос, и слегка удивился – рядом с пожилым, с его точки зрения, человеком стояла молодая женщина, можно сказать, девушка, и на вид ей было не больше двадцати – двадцати пяти лет. Чувственные губы, большие глаза, прическа, уложенная художественными завитками, в пряди волос вплетены крупные жемчужины и сверкающие в свете полуденного солнца драгоценные камни, соперничающие по красоте с ее голубыми глазами. Красивая женщина – холеная, породистая, как драгоценная скаковая лошадь. Такие могут получиться только в тех семьях, которые никогда не знали бедности, лишений, а еще – имели достаточно средств, чтобы улучшить породу с помощью магии. Это дорого, но результат стоил того – аристократы почти всегда были красивы до совершенства, это Адрус заметил уже давно.
И еще он заметил, что большинство аристократов обладали очень светлой кожей, в отличие от обычных простолюдинов. Вначале он думал, что в них течет кровь ростов, как и у него, потом узнал – просто так было модно. Это что-то вроде признака принадлежности к высшему обществу. Аристократы всегда укрыты дорогой одеждой, уберегающей кожу от попадания жгучих солнечных лучей, голыми ходят только рабы и простолюдины, крестьяне, работающие в поле и берегущие свою нищенскую одежду. Не пристало родовитому человеку иметь смуглую кожу.
Хотя не все аристократы придерживались подобных взглядов – те, кто был приверженцем старых обычаев, говорили, что белокожесть как раз и присуща лишь рабам, ростам, и быть похожими на рабов – это позор, это недостойно аристократа!
Впрочем, говорили это тихо, стараясь, чтобы слова не дошли до королевы – она была не только очень красива, белокожа и голубоглаза, но и весьма злопамятна. И мстительна. Ходили слухи, что несколько особо злопыхающих в ее сторону дам высшего света скоропостижно скончались. Все – от естественных причин: одну лягнул жеребец, проломив ей череп, другая легла и не проснулась (демон во сне забрал ее душу), третья утонула во время купания в семейном пруду, четвертая… В общем, настигла их рука богов, и никак иначе. Ведь не могла же правящая королева послать убийц, чтобы покарать женщин, осмелившихся по своей глупости брякнуть что-то неприличное, болтушек, не следивших за своим ядовитым языком? Это было бы слишком неблагородно, а королевское семейство – символ благородства и благочестия, это знает любой, даже мясник, торгующий дохлятиной на Нижнем рынке, даже охранник в общественной бане, за серебреник поставляющий клиентам молодых девиц и молоденьких мальчиков.
