– Итак, ставка – десять больших серебреников, бьются Демон и Геб! – пошептавшись с Гебом и остальными, объявил приятель Геба. – Можете делать ставки, товарищи! Принимаю ставки! Держателю ставок – десять процентов с выигрыша! Давайте, давайте быстренько, видите, как парни рвутся в бой, аж землю роют! Камни летят! Огонь из глаз вылетает! Из задницы – тоже! Хе-хе-хе…
Парни и правда начали делать ставки – кто сразу деньгами, непонятно как оказавшимися у них на руках посреди ночи, кто-то на словах, и тут уже было неясно, как Геб собирается запоминать, кто и сколько поставил, но это было неважно. Зачем забивать голову такими незначительными вещами? Есть кое-что поважнее.
Адрусу нельзя было так драться, чтобы все поняли – он владеет единоборствами, да так, что этим простым парням и не снилось. А значит, придется изображать из себя ловкого деревенского неумеху. А это довольно-таки непросто…
– Огня! Больше огня! Не видно ничего! – крикнул кто-то из задних рядов, и через пару минут душевая озарилась светом сразу десятка фонарей, вывернутых на полный фитиль. В воздухе разлился тяжелый запах масляной гари, неприятно щекотавший нос.
– Разошлись! Дали место! – скомандовал организатор схватки, и зрители послушно расступились, создав круг диаметром в десять шагов. В помещении душевой могли уместиться все, кто жил сейчас в казарме, хотя мыться одновременно могли только человек тридцать – столько медных сосков с кранами торчало из потолка. Места было на большее количество кранов, но, скорее всего, лишние демонтировали.
Адрус снял рубаху, и зрители выдохнули, зашептались, рассмотрев жуткие шрамы, покрывавшие торс. Соперник, тоже раздевшийся до пояса и поигрывающий рельефными мышцами, слегка опешил и замер, покусывая губу. Что он себе вообразил – было известно только ему, но то, что вид «демона» заставил его задуматься, – это было очевидно. Любой задумается, увидев перед собой человека, состоящего из витых мышц и жил, покрытого шрамами и с волчьим взглядом исподлобья – тут же придут в голову предательские мысли о том, что, возможно, не на того напал и последствия могут быть не очень хороши.
Но… если такая мысль и приходила в голову сопернику Адруса, она быстро улетучилась под напором самоуверенности и ощущения собственной силы. Это тот, кто родился слабым, тот, кто волей судьбы не был одарен с рождения могучими мышцами и быстрой реакцией, сто раз подумает, просчитает все ходы, прежде чем бросать вызов кому бы то ни было или чему бы то ни было. Сильный с рождения человек, если он еще не имел поражений, не был научен злой судьбой, частенько прет напролом, думая, что все ему сойдет с рук.
Соперник Адруса был силен с младенческой колыбели – породистый, как призовой жеребец, мускулистый, массивный, но при этом очень быстрый, он никогда еще не встречал равного или превосходящего по силам противника. Он и в армию попал только потому, что его природная сила поставила ему подножку. В обычной драке между парнями за девушку, с которой хотелось уединиться в кустах на берегу реки, Гебрил убил соперника, одним ударом переломив шею. Так получилось, это случайность, никто не виноват. Не рассчитал.
Случайности иногда меняют не только жизнь одного простого крестьянина, но и целых народов, заставляя правителей бросать в горнило войны десятки жизней своих подданных.
Вербовка в армию освобождала от уголовного преследования любого жителя королевства – если только преступление не было направлено против основ государства, против трона. Что такое жизнь какого-то грязного крестьянина? Ничто! Вот если бы убит был высокопоставленный дворянин… или дворянка, в крови которой течет хоть капля королевской крови, – тогда да, это жуткое преступление! Кара неминуема! А так – ничтожное событие, случай, крестьянские бабы еще нарожают.
Гебрил служил уже два с половиной года и собирался продлевать контракт. Его прочили на должность десятника, видя, каким уважением он пользуется в рядах своих товарищей по оружию. То, что уважение в основном было основано на страхе, – кого это волнует? Главное, чтобы приказы командиров исполнялись вовремя и точно, как этого требует Устав воинской службы. И если есть человек, который заставит подчиненных выполнить этот приказ, чего еще хотеть?
На таких десятниках и сотниках держится воинская дисциплина, только такие, сильные люди могут сдержать в узде разрозненную толпу солдат, норовящих увильнуть от службы, мечтающих лишь о безделье и развлечениях. И о дезертирстве – если есть деньги, позволяющие безбедно жить на свободе.
Он явно владел азами единоборства, Адрус уловил эту поставленность ударов, сильных, точных, но каких-то смазанных, грязных, несовершенных. Будто человек, который показал, как их выполнять, сделал это небрежно, походя, не заботясь о сути движений, об их красоте, отточенности. Красивое – совершенно, а значит – наиболее эффективно. Удары Гебрила были сильны, даже слишком сильны – необходимое воздействие на организм противника можно было бы оказать гораздо менее энергетически затратными движениями и сохранить при этом запас энергии для длительного боя, если это понадобится, конечно. Мастерство не в том, чтобы забить противника в землю, как гвоздь. Мастерство – сделать движение красивым, совершенным, максимально эффективным. Бой – не зрелищным, но максимально практичным.
Адрус отступил на шаг, и все удары ушли в воздух. Со стороны казалось, что он едва не поскользнулся на мокром каменном полу, и только чудо спасло его от поражения.
Щенок размахнулся и как можно более неуклюже попытался ударить Геба в ухо правой рукой, кулаком, само собой, – промахнулся, по инерции провалился вперед и, когда Гебрил попытался пнуть его ногой в грудь, принял удар на левую руку, смягчив пинок и не позволив ноге сломать ребро.
Левая рука незаметным, отработанным движением молниеносно двинулась вперед и встретила голень соперника так, что тот взвыл от боли, – таким ударом Адрус вообще-то мог сломать и толстую палку, нужно просто суметь сконцентрировать энергию в том месте руки, которым ты касаешься вражеского тела. Адрус умел. И сконцентрировал. Если бы не крепость костей Геба, перелома было бы не избежать, но сейчас он только побелел от боли, резко выдохнул, невольно припав на поврежденную ногу. И тогда Адрус взмахнул рукой, будто хлестал кнутом, и врезал по лицу ошеломленного парня открытой ладонью.
Со стороны казалось – новичок получил хороший удар в подреберье, а потом в отчаянии начал отмахиваться от нападающего противника, беспорядочно размахивая руками, как баба, – где это видано, чтобы в бою били ладошкой, давали пощечину, как любовница неверному ухажеру?
В толпе засмеялись, загомонили, но через несколько секунд смех затих – из разбитого, расплющенного, сломанного носа Гебрила ручьем полилась кровь, глаза его закатились, и парень зашатался, как под ударами ветра.
Ясное дело – больно, когда Мастер Смерти наносит дробящий, убивающий удар открытой ладонью, влив в нее силы столько, что хватило бы переломить палку толщиной в руку!
Ударил бы чуть сильнее, и супостат свалился бы на пол с раздробленным черепом. Вот только зачем Адрусу проблемы? Пусть себе живет. Тем более что вызов на поединок – еще не повод для того, чтобы убить человека. Гебрил ничего плохого не сделал Адрусу, потому – пусть живет. Зверь мог убить его как минимум десятком различных способов еще в начале схватки, вот только зачем?
