– Плохо выглядишь, брат! – в мозг ворвался гулкий ментальный голос Рагха. – Они тебя сильно погрызли. – Картинка: голый человек, покрытый с ног до головы сеткой шрамов. Два шрама пересекали лицо – один спускался от уха к подбородку, другой – поднимался от подбородка к носу, рассекая обе губы на две части. Губы срослись, но из-за шрама, стянувшего кожу, казалось, что Щенок слегка улыбается – скривив угол рта, подсмеивается над собеседником.
– Что, я так выгляжу? – не удивился Щенок, разглядывая запястье, покрытое сеткой шрамов. – ты меня подлечил, да?
– А кто же еще? – Рагх фыркнул и положил голову на бедро человеку. – Только не смог до конца вылечить. Чтобы снова сделать твою кожу гладкой, нужно несколько дней, с перерывами. Давай мы заберемся под землю и я тебя буду лечить? Будем снова бегать вместе, ты будешь есть свои невкусные фрукты, а я вкусное мясо! Будет как прежде!
– Не будет как прежде, брат… – Адрус вздохнул и погладил гарма по лобастой голове. – Никогда уже не будет. Я вспомнил. Не все, но вспомнил.
– И что теперь будешь делать? – Гарм вскочил и сел на задние лапы, высунув широкий красный язык. – Снова пойдешь к людям? После того как они тебя едва не убили? Мне пришлось их всех убить! Думаешь, приятно было? И хорошо, что я вовремя успел! Как ты мог позволить себя схватить?! Ты, которого не могу схватить даже я! И никто из гармов!
– Я спал… – мрачно пояснил Адрус. – Ночью…
– Ты обманываешь меня, – фыркнул гарм. – Ты был с самкой! Ты так и не научился закрывать свои мысли до конца! Потому и расслабился, что был с самкой!
– Женщина. У нас они называются – «женщины», не самки! – слегка раздраженно бросил Адрус и тут же устыдился. – Прости, я тебя не поблагодарил за спасение. Если бы не ты, они разрезали бы меня на кусочки!
– Они и разрезали, – спокойно пояснил гарм. – Если бы мама и папа видели, из какого куска мяса я собрал целого Щенка – они бы мной гордились!
– Они и так тобой гордятся, – вздохнул Адрус. – А мной вот гордиться некому. Моих папу и маму убили люди. А меня схватили и посадили на цепь. А потом я убежал, убил плохих людей и… встретился с тобой.
– И я убил плохих людей… щенков, – с оттенком горечи в ментальном голосе сказал Рагх. – А почему ты не спросил, как я тут оказался?
– Почему ты тут оказался? – спохватился Щенок. – Ты же был далеко? Как меня нашел?
– Найти тебя несложно, – последовал смешок, – твои мысли разносятся на всю округу, и, если как следует прислушаться… В общем, нашел. Гармы – лучшие следопыты в мире! А оказался я здесь, потому что мне нужно с тобой попрощаться.
– Как – попрощаться? – досадливо поморщился Адрус. – Ты уходишь? Почему?!
– Мы уходим, – мрачно пояснил Рагх. – Далеко, за пустыню. Стая разделилась на две части. Одна, самая большая часть, хочет воевать с людьми, хочет их убивать. Мы – мама, папа и многие другие, двое из пяти гармов стаи, – не хотим войны. Такая война уже была и закончилась она плохо. Мы уходим. И я не могу оставить нашу стаю. У них нет такого лекаря, как я. Все лекари остаются со «стаей войны». Мама и папа нашли меня, сказали, что я уже взрослый гарм, почти взрослый, и я должен ставить свои желания ниже, чем долг перед стаей. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Адрус. – Ох как я тебя понимаю!
– Вот, – печально кивнул гарм, и его острые уши шевельнулись и будто увяли, как древесные листы под лучами жгучего солнца. – Потому я и пришел, чтобы найти тебя и сказать, что я хочу, чтобы ты ушел со мной. А еще я знаю, что ты никогда не уйдешь со мной, брат. Или уйдешь?
– Нет, брат. – Щенок понуро свесил голову на грудь, потом оттолкнулся руками от земли и пересел поближе к гарму, обняв его руками за шею. Гарм был прохладным, будто солнце так и не смогло разогреть его плоть, напитанную холодом подземелий. – Брат, я не могу! Я вспомнил, что должен был сделать!
– Что?
– У меня когда-то была стая… вернее, она и сейчас есть, только далеко отсюда. Стая, которую я должен защитить от врагов. Вот этих врагов, которые нас убивают и сажают на цепь! Нужно сделать так, чтобы они больше никогда не смогли убить никого из моей стаи, понимаешь? Теперь, когда я все вспомнил и вспоминаю еще больше, мне нужно снова делать то, что я делал. Я не прошу тебя остаться со мной, знаю, что это невозможно, но обещаю, что найду тебя при первой же возможности! Когда закончу свое дело. Когда буду уверен, что моя стая навсегда защищена!
– Надеюсь, до тех пор я не умру от старости, – грустно пошутил Рагх и ласково лизнул щеку Щенка. – Но все-таки давай я тебя долечу. Неужели ты будешь ходить таким уродливым? У тебя и шерсть стала белой… раньше она была желтая, как мои глаза, а теперь – белая!
– Потом. Когда-нибудь… – Щенок вздохнул, слегка улыбнулся. – Когда я приду к тебе за пустыню. Будешь меня ждать?
– Буду, брат! – Гарм снова лизнул щеку человека, тоже вздохнул и поднялся на лапы. – Мне нужно идти. Я обещал вернуться до полудня.
– Иди… – Щенок тоже встал, оглянулся по сторонам и мрачно спросил: – Ты всех убил?
– Всех. И я не жалею, брат. Будешь ругаться?
– Глупенький… за что? Ты меня спас. Если бы не ты… Точно – всех убил?
– Да. Последний вон там, в лесу лежит. Убежать хотел. Я догнал. Мама и папа будут недовольны… но поймут. Прощай, брат. И до встречи!
Гарм с места рванулся вперед, выбросив лапами береговую гальку. Один из камней ударил Щенка в лодыжку, но он не пошевелился, даже не почувствовал удара, с тоской глядя на то, как убегает его единственный друг. Друг, которому можно верить…
Рагх исчез в лесу, Адрус стоял не шевелясь, будто надеясь, что тот вернется назад. Он понимал, что это глупо, что теперь увидит друга очень не скоро… если увидит вообще, но… надежда копошилась в сознании, как червяк, и Адрус все стоял и чего-то ждал. И когда уже надежды не осталось, он вдруг услышал далекий, тоскливый вой – это был не плач, не стон, не любовный призыв волка к своей самке, это был переливчатый, проникающий до самой глубины души вой гарма, прощавшегося со своим другом. Прощавшегося навсегда.
Вой стих, но не утихла боль. Боль в душе, не в теле. Раны на душе заживают гораздо дольше, Щенок это знал наверняка.
Адрус обошел место бойни, разглядывая трупы. Найдя то, что было нужно, он принялся раздевать покойника. Куртка и рубаха были испачканы в крови, вернее – залиты кровью, пропитаны ею сверху донизу. И немудрено – порванное горло фонтанировало, как горячий источник в глубине горы. Штаны были более-менее чисты, но тоже испачканы.
Сандалии не подошли, пришлось снять их с другого трупа.
Еще раз осмотрелся, сделал несколько шагов к воде, чтобы выполоскать окровавленное барахло, и… вдруг с удивлением и радостью увидел свою одежду – она лежала кучкой возле борта старой шхуны – куртка, рубаха, штаны и даже сандалии! Видимо, Морда взял их с собой, чтобы создать видимость бегства Эндела!
