Вышли пораньше, с запасом. Могло случиться, что они наткнутся на пограничников, прежде чем достигнут облюбованной Кругом расщелины в высоком берегу бухты. Тогда они скажут, что заблудились, вернутся к дому отдыха и начнут все сначала. Ходу до бухты, если даже сделать большой крюк, минут двадцать пять – тридцать. Леонид направился прочь от берега. Он шагал впереди совсем бесшумно. Павел шел сзади след в след.
Стемнело. Но все же ночь была довольно светлая. Утешало лишь то, что на лес спускался туман.
Минут через пятнадцать Леонид под острым углом повернул в сторону моря. Туман становился плотнее. Но, когда они достигли кромки обрыва, нависшего над берегом, и, раздвинув кусты, посмотрели на море, Круг шепнул Павлу в самое ухо: «Плохо». Над морем тумана – ни клочка. Черный овал лодки на темно-сером фоне воды сверху будет заметен. Но что делать? Погоду не предусмотришь…
Удачно, без шума, забрались в расщелину. Она была очень узкая, уже размаха двух рук, но глубоко врезалась в покатый склон обрыва. Вероятно, весенние ручьи промыли эту щель. Ветви кустов, росших наверху, сплелись и образовали плотную крышу.
Не мешкая, начали надувать лодку.
В начале двенадцатого часа, когда лодка была уже надута и они молча стояли, глядя в море, наверху прошел пограничный патруль. Пограничников было двое, они не разговаривали и двигались тихо, но ветки похрустывали под тяжелыми сапогами.
И опять тишина. Море не шелохнется.
Леонид притянул к себе Павла, зашептал:
– Ох, плохо. Все плохо.
– Отменить нельзя? – шепотом спросил Павел.
– Мы же не ленту крутим – на каком кадре оборвать захотел, там и остановил.
«Киномеханик ты проклятый», – хотелось сказать Павлу.
Они стояли, касаясь друг друга плечом, и Павел чувствовал, что легкая, едва уловимая дрожь, охватившая Леонида, передается и ему. Это не страх, это была дрожь немыслимого напряжения.
Павел не испытывал ненависти к Кругу. Только спокойное, ровное презрение. Сейчас не время было копаться в душе. Он старался представить себе то, что должно произойти через полтора часа, и мысленно провести себя по всем этапам скоротечного действия, разъяв его на секунды и мгновения. Поэтому он был спокойнее Круга. Он даже ощущал, что комары жгут нещадно лицо, шею, голые ноги.
Справа, в самом углу видимой им части моря, слабо светлело зарево морского порта. Казалось, оно шевелится.
А Круг часто смотрел на часы, поднося их к самым глазам. Но от этого время быстрее не двигалось.
Около двенадцати снова прошли пограничники, теперь в обратном направлении.
Где-то далеко в море в восточной стороне замерцал белый блик. Он переместился слева направо, потом справа налево, высветлив линию горизонта, и погас. Наверно, корабль шарил прожектором.
Потом послышался отдаленный глухой рокот – то ли в воздухе, то ли в море.
Круг посмотрел на циферблат – было всего пять минут первого. Еще рано.
Рокот удалялся и скоро сошел на нет.
– Как думаешь, на каком расстоянии мы его увидим? – прошептал Круг.
Глаза хорошо привыкли к темноте. Павел считал, что надежная видимость у них с Кругом не меньше километра. Но расстояния на море обманчивы, особенно ночью и если смотришь с высоты. Так он и сказал. Вероятно, Круг старался высчитать наиболее подходящий момент, когда им надо сесть в лодку.
Интересно, подумалось Павлу, как эта гадина рисует себе его, Павла, возвращение, если их обнаружат? Скорее всего никак. Ему на это в высшей степени наплевать… Ну, посмотрим…
Устали плечи, устали ноги. Уши устали слушать тиканье часов – Павел раньше не предполагал, что обыкновенные наручные часы могут тикать так громко и нудно.
– Пора, – шепнул Круг.
Павел поднес циферблат к глазам. Без двадцати час. Ну что ж, пора… Он потянулся, чтобы выгнать из мышц оцепенение.
Приподняли лодку, боком выдвинули ее из расщелины, стараясь не царапать о стенки. Круг первым вышел на покатый склон. Комочки сухой глинистой земли покатились вниз. Он застыл.
Но ничто не нарушало безмолвия в туманном лесу. Они спустились к воде. Круг сел впереди. Павел с кормы занес одну ногу, другой оттолкнулся и в тот же момент опустился на упругое дно лодки. Павел своей половинкой весла греб с правого борта, Круг с левого. Работали без всплеска. Понадобилось пять минут, чтобы выгрести на середину бухты. Остановились.
– Подгребем носом, – зашептал, обернувшись, Круг. – Как только подойдем к катеру, сразу греби назад к берегу.
– Ты говорил, что-то должны передать?
– Багаж нетяжелый: сбросят в лодку.
Неожиданно на востоке, за толстым мысом, родился тихий ровный звук – будто жужжит маленький настольный вентилятор.
Круг предостерегающе поднял руку.
– Разве оттуда должны?.. – шепнул Павел.
– Подожди.
Круг весь напрягся, вслушиваясь. Похоже было, что звук приближается.
Слух, измотанный долгим напряженным ожиданием, отказывался определить, далеко это или совсем близко. Но тут они явственно услышали другой звук – сочный, хрустящий. Словно тугая струя из открытого до предела крана бьет в раковину. Только очень быстроходный корабль может так звонко резать острым носом воду.
И вдруг прямо перед ними метрах в пятидесяти возник узкий силуэт маленького судна. Сбавив ход и чуть отвернув, катер прошел мимо, держа их по правому борту, заложил крутой вираж, качнув лодку на своей волне, повернул носом в открытое море и, поравнявшись с ними, застопорил метрах в двадцати. Казалось, он ходил без мотора – никакого шума. Короткий, низко сидящий, с плоской зализанной рубкой, под цвет ночного моря. На открытой корме стоял человек.
– Живо! – едва не в полный голос выдохнул Круг.
Но прежде чем они опустили весла в воду, с катера спросили по-русски:
– Кто вы?
– Экватор.
– Мы Аляска. Быстро.
Круг греб сильнее, лодку заносило вправо, к носу катера.
За мысом взревела сирена.
– А, черт!
И в тот момент, когда до катера оставалось несколько метров, шипящий пронзительный прожекторный луч ударил со стороны мыса и воткнулся в борт катера, отпечатав на нем четкую тень двух сидевших в лодке.
Человек, стоявший на корме, кинулся к рубке.
Круг бросил весло в воду, встал, с трудом сохраняя равновесие…
– Давай же! – заорал он отчаянно, протянув руки вперед.
Павел сделал один гребок, другой. Низкая выступающая над водой не больше чем на полметра корма катера была совсем рядом. Металлические поручни ярко блестели в безжалостном свете прожектора. Круг весь подался вперед. Павлу казалось, что он не вытерпит, кинется в воду.
