Ян Евгеньевич Дембович, чей дом служил когда-то базой резиденту разведцентра Михаилу Тульеву, тот Дембович, который был завербован еще фашистами и передан по наследству новоявленным хозяевам, тот Дембович, чей труп сгорел в пожаре, устроенном заметавшим следы резидентом, и чья смерть осталась поэтому неразгаданной, теперь, по прошествии лет, возник из небытия, чтобы стать для полковника ориентиром, к которому нетрудно привязать разбросанные в пространстве и времени объекты и события.
Виктор Андреевич Гуров, чья настоящая фамилия Кутепов, служил в 1942–1945 годах у гитлеровцев в СД и дослужился до звания гауптмана-капитана. А Дембович был заурядным переводчиком и носил нашивки фельдфебеля. Он находился в подчинении у гауптмана Гурова. На счету Гурова-Кутепова в отличие от Дембовича числились и провокации, кончавшиеся гибелью партизан, и допросы военнопленных. Это только подкрепляло напрашивавшийся вывод: если судьба связала Дембовича и Кутепова одной веревочкой еще на войне, то и дальнейший их путь она определила одинаково. Дембовича заставили работать на разведцентр. Какие же иные пути могли привести его бывшего начальника по СД к участию в деле, ныне расследуемом? Полковник Марков иных путей не видел. Поэтому он срочно вызвал Семенова в Москву. Ему нужно было знать о теперешнем Кутепове все. Он был уверен почти на сто процентов, что на продолжении линии Дембович – Кутепов где-то дальше может оказаться еще кто-нибудь. Потому что, по всему видно, чертила эту линию одна рука…
Виктор Андреевич Кутепов поселился в гостинице «Минск» – как ему это удалось, уму непостижимо, потому что в новой гостинице свободных мест не бывало со дня ее открытия. Последние сутки никуда из здания он не отлучался, да и номер свой покидал только раз. Вероятно, ждал телефонного звонка…
Вечерний самолет из города К. прибывал во Внуково в двадцать два тридцать. Распорядившись выслать в аэропорт машину, Владимир Гаврилович поехал домой, поужинал, прочел газеты и в двадцать два часа вернулся на площадь Дзержинского.
Когда Семенов вошел к нему в кабинет, Владимир Гаврилович машинально отметил про себя, что этот незнакомый ему контрразведчик чем-то неуловимо похож на Павла Синицына: может быть, из-за одинаковой светлой масти, а может, потому, что у Семенова, как и у Павла, брови были сдвинуты серьезно, даже хмуро, а во взгляде чуялась неистребимая насмешливость. Да и в летах, наверное, у них разницы не было. Правда, Семенов выгодно отличался от своих столичных товарищей загаром.
Семенов представился официально. Марков протянул ему руку, назвал себя и, предложив сесть к столу, попросил изложить все, что имело отношение к Кутепову. Семенов рассказал, специально выделив те моменты, которые свидетельствовали о боязни Кутепова быть сфотографированным и оставить свое изображение в чужих руках. Подробно описал, каким образом старший инспектор угрозыска подполковник милиции Орлов получил вещественные доказательства, изобличающие Кутепова.
– Эпизод с фотографированием в кафе – это еще в прошлом году было? – спросил Марков, когда Семенов кончил свой доклад.
– Да, в конце мая – начале июня.
– И в квартиру к этому молодому человеку Кутепов действительно только ради пленки и наведывался?
– Больше ничего не пропало.
– Карточек у девушек не осталось?
– Ни одной.
Марков помолчал. Рассказ Семенова, особенно эта история с фотографированием, укрепляли Владимира Гавриловича в уверенности, что он не ошибается в расчетах, что Кутепов приведет их на какой-то след. Он достал из сейфа тонкую папку, раскрыл ее, полистал лежавшие в ней желтовато-серые пересохшие бумаги и, выбрав одну, протянул Семенову:
– Вот, познакомьтесь.
Это был формуляр СД на гауптмана Гурова с приклеенной фотографией. Когда Семенов прочел его, Марков дал ему заключение экспертизы, идентифицировавшей портрет Гурова с формуляра и портрет Кутепова, выкадрированный из снимка, который сделал Леша Дмитриев в кафе «Над рекой» и который прислал в Москву он сам, майор Семенов.
Наблюдая за выражением лица майора Семенова, пока тот читал заключение экспертизы, Марков невольно ухмыльнулся: куда-то вдруг исчезла всякая насмешливость и остался один жадный интерес.
Семенов вернул листки как бы с неохотой.
Марков сказал, складывая их в папку:
– Пожалуй, его можно назвать дальновидным и предусмотрительным, как, по-вашему?
– Вы имеете в виду возню с той карточкой? Определенно предусмотрительный. А как его настоящая фамилия звучит, товарищ полковник?
– Кутепов.
– Тогда он очень даже дальновидный.
– Почему «тогда»?
– Обычно такие у немцев под своей фамилией ходили, а скрываться надо под чужой, своя замарана. А этот наоборот.
– Какая разница?
– Ну как же! Жить удобнее под своей. Знаете, вдруг окликнет кто из старых знакомых – не надо вздрагивать.
– И то верно, – сказал Марков. – Как думаете, инспектор угрозыска здесь понадобится?
– Орлов? Он может оказаться очень полезным.
Марков про себя уже решил, что Орлова надо пригласить, но он, как всегда в подобных делах, считал необходимым узнать мнение сотрудника, с которым предстояло вместе действовать дальше.
– Значит, Орлова будем вызывать, – сказал Марков. – Утром соберемся, как он прилетит.
– Разрешите встретить, товарищ полковник?
– Пожалуйста. Но выспаться вам надо.
Таково происхождение телеграммы, полученной Орловым ночью из МВД СССР.
Утром Семенов встретил Орлова, они вместе пришли к полковнику Маркову. Полковника интересовали детали, известные только Орлову. Потом Марков сказал, чтобы Орлов устроился в гостинице и сообщил свой телефон. Когда потребуется – его вызовут. А затем Марков обратился к Семенову:
– Вот что, Евгений Михайлович… Вам, наверное, придется еще долго побыть в Москве. Гардероб весь на вас?
– Это поправимо – жена доставит.
– Организуйте, пожалуйста. Думаю, для вас тут найдется дело.
Марков вызвал Семенова в субботу 27 мая и вот что рассказал ему.
…Сегодня в половине девятого утра к дежурному администратору гостиницы «Минск» обратился мужчина средних лет – он спрашивал, в каком номере живет Кутепов Виктор Андреевич. Мужчина говорил по-русски как москвич. Никому и в голову не придет, что он иностранец.
Узнав номер Кутепова, мужчина поднялся на четвертый этаж, постучал в дверь – без всяких условных знаков. Кутепов открыл тотчас – явно ждал. Гость пробыл в номере полчаса и ушел как пришел – с пустыми руками. Кутепов остался у себя. Из гостиницы гость пошел направо, на площади Маяковского спустился в метро, доехал до проспекта Маркса, поднялся, пошел по улице Горького и потом по Большой Бронной, по правой стороне. Он не торопился – как будто бы гулял. Пройдя метров пятьдесят-шестьдесят, повернул обратно, прошелся вдоль фасада старого дома и скрылся в подъезде. Пробыл он там буквально несколько секунд. За это время нельзя подняться даже на второй этаж. Подвала в подъезде нет.
