– Когда это было?
– О, еще в прошлом году… Да, в конце июля… Джованни ездил тогда к вам.
– И письма писали?
– Два раза.
– Когда вы познакомились со Светланой?
– В прошлом мае. Сегодня познакомился, завтра уехал.
– А она вам писала?
– Джованни привез от нее маленькое письмо.
Семенов раскрыл свой плоский чемоданчик, вынул из конверта фотокарточку – кадр, сделанный Лешей в кафе «Над рекой».
– О, у меня дома есть такая же, – обрадовался Пьетро. – Стоит на моем столе.
– От Светланы?
– Да, была в конверте.
– Поглядите внимательно – вы всех узнаете?
Вопрос был поставлен умышленно расплывчато.
– Это Светлана, это Галина, это я. – Ноготь Пьетро миновал на карточке лицо Виктора Андреевича, помещавшегося между лицами Светланы и Пьетро и чуть повыше.
Семенов положил карточку в чемоданчик и спросил:
– Есть среди здешних ваших знакомых человек по имени Виктор Андреевич?
Пьетро немного подумал.
– Есть Виктор Дыбенко… Виктор Сазонов… Как их по отчеству – я не знаю.
Семенов поднялся со стула. Пьетро тоже встал.
– Еще раз прошу прощения за беспокойство, – сказал Семенов.
– Можно мне спросить у вас?
– Пожалуйста.
– Я о Светлане… Что с ней?
– Она внезапно заболела.
– Ее нельзя видеть?
– Врачи запретили.
– И это надолго?
– Боюсь, что да.
– Это… как назвать?.. Не слишком серьезно?
– Достаточно неприятно. Но несмертельно.
– Но какая же у нее болезнь? Может быть, надо лекарство?
– Лекарство у нее есть.
Пьетро в сердцах ударил кулаком правой руки по раскрытой ладони левой:
– Черт! Зачем так есть?! – В волнении он словно растерял в один миг все свое знание языка.
Семенов счел неуместными утешительные слова.
Придя к себе на работу, он позвонил Орлову. Услышав в трубке его голос, сказал:
– У тебя нет такого ощущения, что наша машина буксует?
– Почему это? – спросил Орлов.
– Мой клиент твоего не знает.
– Уверен?
– Все за то. Не верить нет причин, хотя всякое бывает.
– Если ты прав…
– Лучше заезжай.
– Можно. Только мне надо к спецам заглянуть.
Чтобы правильно описать настроение Орлова, лучше всего позаимствовать сравнение из быта хлебосольных домашних хозяек. Как чувствует себя справная хозяйка в ожидании многочисленных гостей, когда в самой большой комнате на длинном столе, на толстой скатерти, раскрылившейся по углам от тугого крахмала, в овальных, круглых, квадратных блюдах мягкими холмами высятся салаты пяти различных систем, а на плоских тарелках неизбитые – патент дома! – орнаменты рыбных и мясных закусок, когда в духовке дотамливается дородная румяная индейка, а на балконе в ведерной обливной кастрюле ждут своего часа моченые яблоки? Однако не будем продолжать в том же направлении, ибо сравнения кухонно-гастрономического порядка здесь совсем неподходящи и могут даже не понравиться Орлову, хотя он достаточно ироничен, чтобы не обижаться и на менее лестные параллели. Они неподходящи в особенности потому, что Орлов сейчас лишен семейных радостей – с тех пор, как его молодая жена, архитектор, уехала на Дальний Восток сдавать заказчикам свой проект. Скажем короче: Орлов чувствовал себя замечательно, когда шел по длинным коридорам управления в другое крыло, туда, где размещались лаборатории оперативно-технического отдела. Ему надо было получить официальное, отстуканное на машинке, подписанное и скрепленное печатью свидетельство того, что он часом раньше видел собственными глазами в лаборатории, где установлен лазерный микроанализатор.
В замке, вынутом из дверей гаража Алексея Дмитриева, следов постороннего ключа не нашли. Зато в квартирном замке эти следы были так явственны, что не оставляли места для сомнений. Старший эксперт, производивший анализы, объяснил стоявшему у него за плечом Орлову, что посторонний ключ не совсем точно укладывался в пазы и вырезы замка и оставил заглубленные метки, а хозяйские ключи, притертые идеально точно, не стерли их.
Старший эксперт сделал соответствующую запись на одном из одиннадцати пронумерованных конвертов – по числу ключей, представленных на экспертизу. Потом замок собрали и попробовали его закрыть и открыть ключом, взятым из отмеченного конверта. Замок с некоторой натугой, но работал.
Орлов от всего сердца поблагодарил экспертов, забрал замки и ключи и отнес их к себе, спрятал в сейф, где хранил обычно вещественные доказательства.
У него было замечательное настроение, потому что он хорошо подготовился к будущей – как он надеялся, недалекой – встрече с Кутеповым. Другой вопрос – придется ли ему лично с ним встретиться. Но это в конце концов не так уж важно…
Сказав секретарю отдела, где его искать в экстренном случае, Орлов отправился к Семенову.
– Если ты прав, – входя в кабинет, повторил он собственные слова, на которых Семенов перебил его, – если твой клиент незнаком с моим, то цена Кутепову сильно повышается. Вот, читай.
Семенов пробежал глазами заключение экспертизы и сказал:
– Везет милиции.
– Оно конечно, – не без удовольствия признал Орлов, – только, боюсь, перейдет Кутепов в твои руки. Ты смотри, как он популярности боится: фотографироваться не хотел, а потом ради этого кадра в чужую квартиру забрался. Непростой гусь.
– Будто среди уголовных не бывает…
– Не уголовник он. Тут что-то другое.
– А я вот гадаю, чего он вдруг так переполошился из-за какой-то карточки? – сказал Семенов, неумело изображая наивность. – Он же и паспорт получал, и на работе удостоверение. И в личном деле – фото. Скажите, катастрофа какая – щелкнул его кто-то…
Орлов ждал таких соображений.
– В личное дело я смотрел – там фото нет. Удостоверение человек носит при себе. А в паспортном столе милиции кому придет в голову карточки смотреть? Не-ет, он именно бесконтрольной фоторекламы опасается. Лежит где-нибудь в анналах его физия, обязательно лежит… – Орлов посмотрел на Семенова прищурившись. – Слушай, брось на мне эксперименты ставить. Ты сам как думаешь?
Семенов улыбнулся.
– Я думаю знаешь что?
– Ну-ка?
– Может, он сумасшедший, твой Кутепов?
– Фантазируй дальше.
Семенов откинулся на спинку стула и начал наставительно:
