Михайлова опустила голову и повторила:
– Не получилось.
– Так откуда у вас браслет? – задал Костин вопрос на другую тему.
Ксения прижала руки к груди.
– Родион Харитонович преподнес. Простите, Лампа, что вам про подарок от незнакомца соврала.
– Зачем вы вывели из строя видеокамеру? – последовал второй неожиданный вопрос Володи.
– Я не ходила в парк уже давно, – вздохнула Михайлова.
– Браслет на фото ваш? – начал давить на нее Костин.
– Да, – подтвердила Ксения.
Владимир нахмурился.
– Хорошо, поверю, что вы не гуляли в парке. Но как украшение могло оказаться на чужом запястье? Вы же его не снимаете.
– Нет, снимаю, – возразила Ксения, – на работе не ношу, медсестрам нельзя использовать бижутерию. Еще ничего, если цепочка на шее, а кольца-браслеты под строгим запретом как рассадники инфекции. Некоторые наши сотрудницы плюют на инструкции, но я их четко выполняю. Браслет ношу исключительно в свободное время, но он всегда со мной, лежит в сумке. Вот сейчас смену закончила, поэтому надела свой талисман. Он меня подпитывает, забирает негатив, наполняет положительной энергией.
– А где находится сумочка, пока вы по отделению бегаете? – заинтересовалась я.
– В моем кабинете в шкафу, – пояснила Ксения.
– Комнату запираете? – продолжала я.
– Конечно, – подтвердила медсестра. – У нас везде электронные замки, надо пароль ввести. Я доверяю персоналу, здесь работают честные люди, но пациенты, уж извините, попадаются разные. А в моей рабочей комнате шкаф с лекарствами. Даже если на секунду покидаю помещение, непременно его запираю.
– Похоже, чужой человек не мог взять ваш браслет, – подчеркнул Костин.
– Наверное, нет, – после небольшой паузы ответила Ксения. – Да и зачем?
– Чтобы продать, – подсказала я.
Михайлова погладила украшение.
– Но браслет со мной, его никто не стащил. Вот он, любуйтесь!
– Странно дарить любимой женщине черепа, – заметила я. – Обычно мужчины преподносят украшения в виде цветов, бабочек, птичек, сердечек.
– Глупая ерунда оставляет меня равнодушной, – хмыкнула Ксения. – И это не черепа, а вместилище духовной энергии предков Учителя.
У Ксении зазвонил телефон, она схватила трубку:
– Алло, кто это? Добрый день, Вера Ивановна. Ой, ой, конечно, приеду.
Глава 27
Медсестра положила трубку на стол.
– Из школы позвонили, сказали, что у старшей дочки температура поднялась. Похоже на грипп, надо ребенка домой отвезти. У меня к вам большая просьба. Поверьте, если кто-то и сломал дорогую камеру, то я тут ни при чем. В палату к Палкиной…
– Галкиной, – поправил Костин.
Михайлова потерла ладонью лоб.
– Ах, ну да. К Галкиной, в общем, с подарком к ней я не заходила. Да, разношу большие картонные коробки, в которых лежат маленькие упаковки с конфетами, но я всего лишь оставляю их в отделениях на ресепшен. Старшая медсестра расписывается в ведомости об их получении, и я свободна. По палатам презенты персонал отделений распределяет. Ну подумайте, сколько в клинике народа лежит? Хватит у меня одной времени и сил каждому самой шоколадки вручить? Конечно нет. Я не совершаю дурных поступков, знаю, что Учитель их не одобрит. А он все видит и знает, он вездесущ. Сделайте милость, не рассказывайте никому про Наставника. После того как Родиона Харитоновича по ложному обвинению осудили к вечному наказанию, я нигде не могла устроиться на работу. Вначале отдел кадров пугали три мои дочки. Я понимаю кадровиков – дети часто болеют, сотрудница, являющаяся многодетной матерью, никому не нужна. И в анкете есть вопрос: «Находились ли вы под следствием?» Я всегда честно отвечала: «Да, была задержана по делу Козланюка, но отпущена, к суду не привлекалась». А мне сразу говорили: «Извините, вакансия уже занята». Я пыталась объяснить, что Родион Харитонович обвинен ложно, но…
Ксения в упор посмотрела на Костина:
– Но все реагировали, как вы. Меня даже слушать не желали. Вакансия занята, и точка. Это было время суровых испытаний, жить нам с девочками оказалось негде. Вы же знаете, Захаркино в день ареста Учителя сгорело, община развалилась. Я сняла комнату в бараке, мыла полы, зарабатывала, где могла. Меня очень поддержал Учитель. Каждый вечер я входила с ним астрально в контакт, и он мне объяснял: «Ксения, если достойно пройдешь испытание, не поддашься дьяволу, не предашь меня, все наладится. Я послал тебе помощь, она скоро придет».
– С ума сойти! – не выдержал Костин. – Шиза разбушевалась!
Я пнула его ногой под столом.
– Ну да, вам не понять, как общаться с человеком на расстоянии… – улыбнулась медсестра. – Но все получилось, как обещал Наставник. Сначала я совершенно случайно познакомилась с Ольгой Алексеевной, главврачом дома престарелых. Она меня на работу взяла санитаркой, сказала: «Мне безразлично твое прошлое. Никто у нас работать не хочет – контингент тяжелый, капризный. Продержишься год в санитарках – сделаю тебя медсестрой». На службе я встретила Нину, мы стали жить вместе, затем устроились в муниципальную больницу.
Ксения опустила голову.
– Там, когда заполняли бумаги, я наврала в анкете, на вопрос про следствие ответила: нет. А отдел персонала, похоже, проверять меня дотошно не стал. Я себя не оправдываю, ложь – большой грех. Родион Харитонович меня за нее крепко отругал, но потом сказал: «Понимаю, ты из-за детей так поступила, хочешь ради них деньги зарабатывать. Прощаю тебя». Учитель, как всегда, оказался прав, дочки для меня самое главное в жизни, я их никогда не брошу, подниму на ноги, дам им образование. А потом нам с Нинушей сказочно повезло – мы устроились в клинику Милова. Я своими стараниями заслужила повышение, пациенты обо мне только хорошие отзывы оставляют. Имеем теперь стабильный заработок. Валерий Борисович не знает ничего про Родиона Харитоновича. Пожалуйста, не сообщайте ему об Учителе, а то меня уволят.
– Мы вас не выдадим, – успокоила я. – Поторопитесь в школу, больная девочка ждет.
– Ну ты даешь! – возмутился Костин, когда Ксения убежала. – «Мы вас не выдадим». Михайлова на всю голову больная, ее нельзя близко к людям подпускать. Надо выяснить, как ею Козланюк с зоны руководит, не верю я в астральные беседы. Это он велел убить Галину Максимовну Брунову…
– У нее оторвался тромб, – перебила я.
– Ага, ага, – закивал Костин. – А до этого к ней явилась ее прапрабабушка-монашка и велела креститься в какой-то секте. Понимаешь, откуда ветер дует? Смерть Галкиной точно на совести Михайловой. И с пациенткой, выдававшей себя за Зайчевскую, медсестра как-то ухитрилась расправиться.
– Ага, и Колизей развалила, – съязвила я. – Хочешь на несчастную Ксению всех собак повесить? Она никого не убивала, а с видеокамерой ее подставили.
