– Молодец Валерий, – похвалил хозяина Володя.
– Давай вернемся к презентам, – остановила я Костина. – Медсестра, которая принесла в палату Галкиной конфеты, уронила листок и ушла, не заметив потери. Раиса Петровна увидела бумажку, подняла ее…
– Ты это уже рассказывала, – остановил меня Вовка. – Прочитав текст, Галкина поняла, что врачи и родные обманывают ее из благих побуждений, на самом деле у нее не липома, а метастаз, рак мозга. И женщина покончила с собой, выпив лекарство коракор, боясь повторить судьбу своей сестры, за которой семья много лет ухаживала.
– Имя той медсестры в предсмертной записке не указано… – начала я, но меня прервал телефонный звонок.
– Лампа, – произнес юношеский баритон, – могу сказать, кто носит браслет с черепушками.
– Боря, это вы? – уточнила я, ставя телефон на громкую связь.
– Кто ж еще, – донеслось из трубки. – Вы дали мне визитку и просили позвонить, если я узнаю женщину. Это случайно получилось. Я пошел в кафе на первом этаже, а она там сидит с тем самым украшением на руке.
– Говорите скорей имя! – велела я.
– На бейджике написано «Ксения Михайлова», – наконец-то сообщил парень.
Голос Бориса оборвался, на экране трубки возник значок «нет сети».
Я повернулась к Володе:
– Слышал?
Тот кивнул. А я обрадовалась:
– Ну вот, концы начинают связываться. Ксения Михайлова имела доступ к снотворному коракор, и она же раздавала в отделении, где лежала Галкина, подарки. И камеру в парке испортила та же Ксюша. Необходимо срочно побеседовать с многодетной мамашей. Пошли, племянник Валерия Борисовича только что видел ее в кафе на первом этаже.
Володя встал и одновременно схватился за мобильный:
– Привет. Это снова я. Проведи полную проверку по Ксении Михайловой, медсестре из СПА-отделения клиники Милова. В спешном порядке.
Потом он обратился ко мне:
– Можешь назвать хоть одну причину, по которой эта девица придумала Галкиной онкологию?
– Их полно, – ответила я. – К примеру, месть, получение денежной прибыли, личная неприязнь, шантаж в конце концов. Михайлова и Галкина могли быть знакомы ранее, кто-то из них что-нибудь нехорошее сделал. В общем, вариантов тьма. Потопали в кафе.
– Начнешь разговор с ней, а я подожду вестей от Жени и присоединюсь к беседе, имея хоть какую-то информацию о Михайловой, – предложил Костин.
– Хорошо, – согласилась я.
Мы с Володей почти бегом направились в корпус. Мой друг устроился в главном холле, а я вошла в кафе и увидела Ксению. Помахала ей рукой и приблизилась к столику.
– Здравствуйте. Как дела?
– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила Михайлова. – Вижу, вы совсем поправились.
– Можно к вам подсесть? – спросила я.
– Буду рада, – ответила медсестра.
Я взяла меню.
– Что тут у них замечательного?
– Здесь только десерты, выпечка и напитки, – пояснила Ксения, – более серьезная еда в ресторане на втором этаже, там итальянская кухня.
Беседа плавно потекла в гастрономическом направлении.
– Кофе хороший? – осведомилась я. И услышала в ответ:
– Наши хвалят. Сама не пробовала, пью чай.
– И правильно, – одобрила я, – здоровое питание верный путь к долголетию. Чай ароматный?
Михайлова показала на пустой пакетик, лежащий возле блюдца:
– Такой не советую, возьмите лучше заварной, во френч-прессе. Впрочем, все, кто сюда ходит, говорят об удивительно вкусном ванильном латте. И тирамису на разные лады нахваливают.
– Почему же тогда вы не пьете то, что советуете другим? – удивилась я.
Ксения молча сделала глоток из чашки. К столику подбежала девушка в черном фартуке.
– Михайлова, твой талон не действителен.
– С какой стати? – спросила медсестра. – Мне его сегодня утром дали.
– Сама глянь, – сказала официантка, бросая на столик клочок бумаги. – Четко написано: «Утренний чай. Использовать до полудня». А сейчас сколько?
– Талоны никогда не имели ограничений, – возразила Михайлова.
– В нашем мире ничто не вечно, – отрезала подавальщица, – теперь новое правило. Гони триста рублей.
– За воду? – рассердилась медсестра.
– За чай, – поправила девушка.
– Юля, за эти деньги можно целую упаковку пакетиков взять, – заспорила Ксения.
– Вот и бери в магазине, а к нам больше не суйся, – огрызнулась Юля. – Для наших клиентов три сотни пустяк, нищие не сюда ходят, а в рабочей столовке кипяток берут.
Медсестра опустила глаза.
Официантка, обозленная разговором, налетела на меня:
– Если тоже с талоном на бесплатный чай, то сначала проверьте, на какие часы он действителен.
Я постучала ладонью по столу.
– Девушка, позовите управляющего.
– Зачем? – уже тише спросила хамка. – Он… э… уехал.
Я вынула из кармана телефон и сделала вид, что набираю номер.
– Ольга? Это Лампа. Валерий Борисович на месте? Хочу рассказать ему, как безобразно в кафе на первом этаже обслуживают пациентов и грубят персоналу.
Юлия резво метнулась к барной стойке и начала нашептывать что-то мужчине за кассой.
– Ой, не надо! – испугалась Ксения. – Пожалуйста, не поднимайте шум. Вы уедете домой, а мне тут еще работать. Юлия костьми ляжет, чтобы мне ничего по талону не дать. Она очень вредная.
– Вот поэтому в данном заведении и процветает хамство, – отрезала я. – Мерзкая девица понимает, что вы в некотором роде от нее зависите, и показывает свою власть. Чай по талону можно получить только здесь?
– Да, – устало ответила медсестра. – Извините, что вам пришлось стать участницей неприятной сцены. Валерий Борисович хороший человек, он велел даром поить чаем беременных и многодетных сотрудниц. Нам дают талоны.
Я взяла клочок бумаги, который официантка швырнула на стол.
– Одна чашка чая. Понятное дело, самого дешевого. Хороший человек Валерий Борисович мог бы разориться еще и на булочку.
– От выпечки только толстеешь, – отмахнулась Ксения.
– Прошу прощения, – произнес за моим плечом вкрадчивый баритон. – Юля напутала, не так поняла мое указание, я же велел до полудня подавать зеленый чай, а после этого времени черный. Ксения, вам в качестве нашего извинения подадут ванильный латте и десерт по вашему выбору. Сегодня на редкость удачное тирамису. Или вас привлекает что-то иное?
– Нет, нет, – ошарашенно сказала медсестра.
