– Лампа, вы ушиблись? Надо срочно обратиться к травматологу!
– Пустяки, – прокряхтела я, вставая, – жить буду.
– Тетка мчалась к лифту так, словно это последний самолет в рай, – рассердилась Надежда, – чуть не растоптала вас. Боречка, собери вещи!
Парень наклонился и начал подбирать то, что выпало из моего ридикюля.
– Ничего не болит? Уверены? – продолжала спрашивать Надежда. – Может, лучше сделать рентген?
– Прикольный наручник, – перебил Милову сын. – В Интернете присмотрели? Хотите купить?
Я взглянула на Борю – тот держал листок с распечатанным кадром с камеры, которую вывел из строя злоумышленник, на нем было увеличено изображение запястья хулигана и браслета с черепами.
– Изделие похоже на те, что сейчас на вас, – заметила я. – Может, тоже работа вашего приятеля? Сходная тематика и дизайн.
– Ничего общего, – возразил Борис. – И у Степана пока нет заказчиков. Он свою ювелирку дарит знакомым и просит носить, чтобы его рекламировать. Бижутерия Радченко из очень простого материала, с тем, что на фото, ее роднит только одно – в обоих случаях в качестве подвесок черепа. Никакие камни Степка не использует. Радченко мой друг, я взялся ему промоушен делать, но хорошо понимаю, манилья…
– Что такое манилья? – спросила Надежда.
Юноша снисходительно посмотрел на мать:
– В переводе с латыни manile означает ожерелье, но сейчас так называют и колье, и браслеты. Работы Степана пока сырые и не очень интересные, они вторичны, не оригинальны, а на снимке вещь другого сорта. Видите эмалевые вставки? В глазницах камушки, правда, неясно какие. А вот тут зубы волчьи торчат. Череп человеческий, а оскал хищника. Постойте! Сейчас…
Борис вытащил айфон и начал тыкать в экран пальцем.
– Дети вырастают и подавляют тебя своим интеллектом, – вздохнула Надежда. – Манилья, эмалевые вставки… Откуда он все это знает?
– Мамочка, я же учился на художественном факультете, – напомнил Боря, – у меня масса приятелей из мира искусства.
Косметолог села на стул.
– Лампа, у Боречки талант живописца, а еще он пишет стихи, но никак не может выбрать, по какой дороге пойти, что его больше манит, поэзия или живопись. Валера убеждает Борю заниматься стихосложением. Брат и сам не чужд литературы, сочиняет пьесу.
– Ага, десятый год подряд, – не отрываясь от телефона, съязвил парень, – по строчке в неделю выдает.
– Дорогой, ты же знаешь, у твоего дяди бизнес, огромная клиника в Москве. Где ему время на литературные труды взять? – мягко укорила сына Милова. – А мама считает, что внук должен подхватить знамя, уроненное ее отцом – мой дед иллюстрировал детские книги.
– Да, рисовал пионэров с горном в руке на фоне рассвета, – снова отпустил ехидное замечание Борис. – Я сто раз говорил, что не хочу быть художником!
– Но почему, дорогой? Ты писал прелестные акварели, – вздохнула Надежда, – в институте учился у самого Харитонова, получил прекрасное образование.
– Вуз ты мне выбрала, – с обидой произнес парень, – у меня были другие планы. Ну да, я неплохо работаю кистью, но не собираюсь тратить жизнь на мазню. Почему? Да потому, что бабушка спит и видит меня у мольберта, внук, по ее мнению, обязан пойти дорогой прадеда. Ну уж нет, должен же быть в нашей семье хоть один человек, который отказался плясать под дудку Галины Михайловны! Мама, хоть раз постарайся отказать ей!
– Зачем? – растерялась Надежда.
– Затем, что не следует во всем со своей матерью соглашаться, – отрезал сын. – Ты ведь только из-за нее не имеешь личной жизни. Любой нормальный мужик, сообразив, что с ним в постели окажется не только жена, но и теща, слиняет по-быстрому. А тот, кто остается, это Юрий Петрович. Тебе такой нужен? Нет!
Надежда покраснела.
– Боречка! Бабушка обожает тебя, она для тебя столько сделала! Она человек бескрайней доброты! Ну да, ее желание облагодетельствовать всех порой зашкаливает, и некоторым людям кажется назойливостью. Вот вчера мама, не подав вида, что у нее адски болит нога, пошла провожать Лампу до лифта. Так?
– Да, – кивнула я. – Просила ее остаться в машине, шофер ей сказал: «Давайте сам отведу вашу гостью», а она в ответ…
– «Хочется пройтись, весь день сидела», – договорила за меня Надежда. – Вот такой она человек. Это не стремление заставить кого-то подчиниться, а попытка сделать добро.
– На мой взгляд, это чистейшей воды манипуляция. И фиг я ей подчинюсь, – фыркнул Борис. – Вот, нашел! Браслет «Ласковые черепа», автор Никита Рязанцев.
– Тот самый? – оживилась Надя. – Знаменитый мастер.
– Да, – подтвердил Борис. – У вас, Лампа, хороший вкус. И с деньгами, видимо, неплохо, раз решили обратиться к этому ювелиру. Кстати, я ведь видел уже это украшение. Да, именно его…
– На ком? – быстро спросила я.
Борис спрятал телефон.
– Его носит одна из медсестер. Имени ее я не знаю, вроде в СПА-корпусе работает. Неприметная вообще-то тетка. Я еще удивился, когда браслет этот на ней заметил, и подумал: однако внешность обманчива, деревенская мадам – и креативное украшение. Или она не такая лапотная, как показаться хочет, или у нее любовник продвинутый.
Надежда спросила:
– Лампа, у вас есть дети?
– Дочка Киса, она ходит в садик, – сказала я, не уточнив, что не являюсь родной матерью ребенка.
– Ну, тогда у вас все впереди, – продолжала Милова. – Поверьте, едва девочке стукнет двенадцать, покоя не ждите. Борис прекрасный сын, но желание все сделать по-своему родилось раньше его. Вот вам пример. Набил себе наколку с именем любимой девушки, потом поругался с ней и решил удалить. И куда, думаете, пошел? В обычную клинику красоты. Дядя у него владеет медцентром, мать не самый плохой косметолог, а мальчик отправился убирать картинку в какой-то гадюшник. Ну и заработал заражение крови. Еле-еле его с того света вернули. Хорошо хоть, когда температура подскочила, у Боречки хватило ума сюда приехать, а не в приемный покой муниципальной больницы.
– Мама, ты видишь перед собой не мальчика, но мужа, – гордо заявил молодой человек. – Я сам способен решать свои проблемы.
– Рубец остался, – расстроилась Надежда, – теперь его шлифовать надо.
– Уверены, что браслет носила медсестра? – вернула я беседу в прежнее русло.
Боря засунул руки в карманы брюк.
– У меня фотографическая память. Картинка запечатлевается в уме и остается в чердаках мозга навсегда. В любой момент я могу ее вызвать.
– Надюша, рада вас видеть! – затараторила наконец-то появившаяся в холле Регина Львовна, подходя к нам. – Не желаете совершить небольшой моцион? Лампа, вижу, вы не скучали те пять минуточек, что я собиралась, беседовали с Надей и ее сыном. Добрый день, Боря.
