Турецкий открыл ежедневник и посмотрел последние записи. На странице, датированной сегодняшним числом, значилось:
1. Адрес Лепшева.
2. Билет в Париж (виза).
3. Поговорить с Лучининым.
«Насчет Лучинина — неплохая мысль», — подумал Турецкий и, оставив Комарова составлять протокол осмотра места происшествия и забрав с собой кое-что из вещдоков, уехал. У него было еще много дел.
Прежде всего Турецкий заехал в МУР, к Грязнову-старшему. Секретарша, конечно, сразу пропустила Александра Борисовича в кабинет начальника Московского уголовного розыска.
— Саша, у меня ни минуты свободного времени! — закричал Вячеслав Иванович, увидев Турецкого. — Зайди ближе к вечеру.
— Исключено, Слава, время не ждет, — ответил Турецкий.
— Твое не ждет, а мое, значит, может подождать? — воскликнул Грязнов. — У меня совещание, потом надо ехать в МВД, потом еще куча дел!
— Слава, — Турецкий подсел к письменному столу Грязнова, — ты слышал, конечно, про вчерашнее убийство начальника московского РУБОПа Константина Апарина?
— Естественно! Обижаешь… — Грязнов потихоньку начал понимать, что просто так ему от Турецкого не отделаться. — Об этом во всех выпусках новостей сообщили.
— Ну и ну! — удивился Турецкий. — Значит, начальник МУРа узнает о происшествиях на вверенной ему территории из выпусков новостей? Вот это да! Ты только налогоплательщикам об этом не рассказывай.
— Каким еще налогоплательщикам? — не понял Грязнов, у которого, судя по груде бумаг на столе, действительно было дел по горло.
— На деньги которых и существует вот эта ваша контора, — Турецкий сделал жест рукой, показав на кабинет Грязнова.
— Ну ладно, — согласился Грязнов, — когда увижу живого налогоплательщика, ни за что ему ничего не расскажу… Саша, говори, зачем пришел. А лучше не надо говорить, у меня дел полно…
— Слава, — серьезно сказал Турецкий, — правда, очень надо. Юра Гордеев в Париже охотится на неизвестного убийцу, который утром застрелил следователя Мосгорпрокуратуры Володина…
— И об этом я тоже слышал! — вставил Грязнов.
— Что, тоже из новостей?
— Да нет, из сводки, — Грязнов постучал пальцем по листу бумаги, который лежал поверх всех документов, — и, кстати, знаю, что ты будешь расследовать и это убийство. С чем тебя и поздравляю.
— Спасибо. Но я уже практически его раскрыл.
— Да ну! — изумился Грязнов.
— Ну да. Именно так. Тем более что вчерашнее убийство Апарина тоже его рук дело.
— Молодец, Саша! Высший пилотаж! — с уважением покачал головой Грязнов. — Это же надо — и суток не прошло, трупы остыть не успели, а убийца уже найден. Ну а от меня-то ты что хочешь? И при чем тут Юра Гордеев в Париже? Я вообще ничего не понимаю.
— В подробностях рассказывать нет времени. Короче, это связано с одним делом, которым занимается Юра.
— Погоди… Он ко мне заходил пару дней назад.
— Вот-вот, — подтвердил Турецкий, — именно по этому делу.
Александр Борисович в двух словах рассказал Грязнову суть дела.
— А теперь у меня к тебе просьба, — сказал Турецкий, доставая из сумки полиэтиленовый пакет с пистолетом. — Вот пистолет, из которого был убит Володин. Надо пальчики скатать. И как можно быстрее. А то в нашей лаборатории, как всегда, очередь на месяц вперед.
— Как будто у. нас работы нет, — проворчал Грязнов, но трубку снял. — Лаборатория? Грязнов… Сейчас к вам подойдет Турецкий… Да, Турецкий, Александр Борисович, следователь. Принесет вещдок, как можно быстрее снимите пальцы… Ага, очень срочно… — Грязнов повернулся к Турецкому. — Ну вот, теперь дуй в лабораторию, все будет в лучшем виде. А потом в дактилотеку, если повезет — найдем вашего убийцу.
И он опять погрузился в чтение своих бумаг.
Турецкий, не мешкая, пошел в лабораторию. Не прошло и часа, как отпечатки пальцев были сняты и проверены в компьютерной базе данных. Вот что получил Александр Борисович в итоге:
АКТ
судебно-криминалистической (дактилоскопической) экспертизы экспертно-криминалистического управления г. Москва
В криминалистическое управление на исследование поступил пистолет ТТ (серийный номер уничтожен) и глушитель к нему. В лаборатории проведено дактилоскопическое исследование данных предметов, в результате которых были сделаны следующие выводы:
1. Следы пальцевых отпечатков на плоскостях пистолета и глушителя принадлежат одному лицу.
2. Характер отпечатков (места расположения, характер захвата) позволяет установить, что именно этим лицом был произведен выстрел из данного пистолета.
На материалах, полученных в результате экспертного исследования дактилоскопических проб, была проведена идентификация пальцевых отпечатков в дактилотеке лаборатории. Полученный результат см. Приложение.
СПРАВКА
Михаил Минанишвили, 1972 года рождения, уроженец г. Рустави, Республика Грузия. Национальность — 1рузин. Образование среднее, закончил Тбилисский техникум работников общественного питания, специальность — официант. Имел приводы в милицию за мелкое хулиганство. В 1991 году народным судом Раменского района Московской области осужден по ст. 158 УК РФ (кража) и приговорен к лишению свободы на срок 3 года с отбытием наказания в колонии общего режима. В конце 1993 года освобожден условно-досрочно по амнистии. В середине 1994 года был осужден Кунцевским судом г. Москвы по ст. 159 {ч. 2) УК РФ (мошенничество) и приговорен к лишению свободы на срок 4 года с отбытием наказания в колонии общего режима. Освобожден в 1996 году за образцовое поведение и по амнистии. В том же, 1996 году был осужден судом Центрального округа г. Москвы по ст. 131 (ч. 1) (изнасилование), 107 (ч. 2) (убийство), 159 (ч. 2) и 158 (ч. 1) и приговорен по совокупности к 10 годам лишения свободы с отбытием наказания в колонии усиленного режима. В 1998 году из мест заключения бежал. В настоящий момент находится в федеральном розыске.
Прочитав эту справку, Александр Борисович срочно послал фотографию Минанишвили в Интерпол. Это пока было все, что он мог сделать…
Затем Турецкий поехал в Бутырскую тюрьму: он хотел встретиться с Вадимом Лучининым.
— …Понимаете, Вадим, ведь от вас зависит не только жизнь людей, которые сейчас пытаются остановить череду всех этих бессмысленных убийств. Подумайте о себе. Ведь обвинение с вас еще не снято. А как ни странно, ваш рассказ об истинных причинах вашего ареста — это единственный путь оправдания.
Турецкий уже полчаса беседовал с Вадимом Лучининым. Тот молчал… Вернее, отвечал, но очень неохотно, односложно. Он явно пытался сохранить свою тайну.
«А он прав, — думал Александр Борисович, глядя на исхудавшее лицо Лучинина, на его потемневшую в бутырской камере кожу, тусклые глаза, — его тайна — единственное, что гарантирует жизнь. С какой стати он должен доверять мне? Следователь по особо важным делам? Ну и что? Вон одного важняка уже застрелили. Я бы на его месте тоже молчал…»
