— В том-то и дело… Не по чину Апарину самому бегать в Бутырки и допрашивать людей, которые к тому же не имеют к нему ни малейшего отношения…
— Да… — согласился Гордеев, снова поглядев на часы.
Внезапно Гордеев привстал. Пальцы его потянулись к вискам, как совсем недавно у Турецкого, когда тот показывал, как должно происходить шевеление мозговых извилин. Александр Борисович с интересом наблюдал за Гордеевым.
— Что случилось, Юра? — спросил он.
— А может быть… Может быть, и имеет… — произнес Гордеев, — да… Точно имеет! Брат Каштановой — тайный осведомитель РУБОПа. Вот через него-то и связаны Апарин и Лучинин!
— А откуда ты знаешь, что брат Каштановой сотрудничал с РУБОПом? — насторожился Турецкий.
— Это совершенно точная информация. Ее я получил от Грязнова.
— Хм… И когда?
— Несколько дней назад…
— Так что же ты мне раньше об этом не сказал? — загремел Турецкий.
— Как-то не подумал.
— «Не подумал», — передразнил его Александр Борисович, — в следующий раз думай! Это же важнейшая информация. Теперь понятно, что Каштанов сообщил Апарину какую-то информацию, которую получил от своей сестры. И поэтому Апарин встречался с Лучининым. А что мог разузнать такого важного Каштанов?
— Может быть, информацию о кладе?
— Конечно, — как-то обреченно отреагировал Турецкий, — во всяком случае, ничего другого мне в голову не приходит. Тогда вырисовывается следующая схема. Апарин знает о кладе и допрашивает Лучинина. Тот не колется. Володин, скорее всего, не знает о кладе. Он просто подручный Апарина. Но, возможно, он что-то узнал. Какой вывод?
Гордеев кивнул. Он понимал, что хочет сказать Турецкий.
— Все люди, как-то связанные с этой историей, гибнут. Один за другим. Кроме Лучинина, который, скорее всего, понимает, что его молчание — гарантия жизни. Если он что-то расскажет — его тоже прихлопнут. Поэтому он будет молчать до упора.
— Правильно. Каштанов убит. Его сестра убита. Константин Апарин застрелен. Джек Хокинс, который наверняка имеет к этой истории опосредованное отношение, повешен.
— То есть убивают даже тех, кто знает лишь малую часть этой тайны.
— Да. И теперь самое главное — на следователя Володина тоже совершено покушение. В свете предыдущих убийств это означает только одно — Евгений Володин что-то пронюхал. А значит, его просто так в покое не оставят.
— Хотел бы я знать, кто именно их убивает! — воскликнул Гордеев.
— Это самое главное. И узнать это нам может помочь только сам Володин.
— То есть?
— Ну, когда на него совершат еще одно покушение.
— Но его ведь тогда не будет в живых?
— Не обязательно. Но он будет нашей наживкой. Это самый простой и быстрый способ найти убийцу.
— А других нет?
Турецкий покачал головой:
— События развиваются очень быстро. Пока мы будем прорабатывать другие способы найти убийцу, он уже сделает свое черное дело и скроется. Не забывай, что Володин — последний человек, которого он собирается убрать.
— Есть еще Лучинин, — заметил Гордеев.
— Он в тюрьме, поэтому до него добраться непросто. И кроме того, Лучинин может знать что-то такое, что не знает убийца. Поэтому его он вообще может не тронуть.
— Понимаю. Значит, надо установить за Володиным круглосуточную слежку?
Турецкий кивнул.
— Да.
— И когда на него будет совершено покушение, взять убийцу.
— Взять или, еще лучше, проследить за ним. Тогда мы выйдем на самого заказчика.
— Ну что ж, план хороший. Только вот в результате сам Володин может погибнуть.
— Верно. Но, как это ни печально, мы не можем защитить его. Единственный способ — посадить его в камеру. Но насильно этого не сделаешь. Поэтому слежка — единственная реальная возможность.
— Хорошо… Но кто будет следить за Володиным?
— Ты, Юра, — сказал Турецкий твердо.
— Я?! Почему это? — ошарашенно воскликнул Гордеев.
— По нескольким причинам, — спокойно сказал Турецкий. — Чтобы следить за работником прокуратуры, нужно специальное разрешение. А это мало того что требует времени на согласования, значит еще и то, что мы раскрываем все карты. А кто может гарантировать, что в нашем аппарате нет людей, которые чем-то обязаны Мосгорпрокуратуре? Так же как, например, Володин был обязан Апарину. Никто. Так что слежка эта должна быть неофициальной, но эффективной.
— Так давай привлечем Дениса! — предложил Гордеев. — У него все для этого дела имеется — и транспорт и аппаратура.
— К сожалению, Денис не может. Все его люди заняты. Я уже узнавал. Так что, Юра, остаешься только ты. Кроме того, не забывай, что расследование этого дела больше всего выгодно именно тебе. Ведь Лучинин, в конце концов, твой подзащитный. Ты об этом еще не забыл, надеюсь?
— Не забыл… Но Володин знает меня в лицо! — слабо возразил Гордеев.
— Ничего. Замаскируешься.
— У меня машина ломается каждые пять минут!
— Возьмешь мою.
— У меня нет оружия!
— Я дам тебе парабеллум, — невозмутимо произнес Турецкий, вытаскивая из ящика стола пистолет и две запасные обоймы.
— Но я не имею права на ношение боевого оружия, — применил последний аргумент Гордеев.
— Это газовый. Но, как видишь, точь-в-точь как настоящий. Так что припугнуть всегда можно.
— Ну спасибо… Значит, киллеры на меня с настоящими пистолетами, а я на них с пугачом? — возмутился Гордеев. — Спасибо, Саша!
— Киллеры не в тебя стрелять будут, — резонно заметил Турецкий, — а в Володина. Твоя задача — следить.
— А как же я задержу убийцу в случае чего?
— Вот временное удостоверение сотрудника Генпрокуратуры. — Турецкий положил перед изумленным Гордеевым необходимые бумаги.
— Ага, — иронично сказал Гордеев, — буду отстреливаться временным удостоверением…
— Это для того, чтобы ты с полным основанием мог представляться работником прокуратуры. А задержать преступника можно и с газовым пистолетом — конечно, при условии, что преступник не знает, что он газовый. Ну сам посуди, кому придет в голову, что сотрудники прокуратуры ходят с пугачами? Каждый нормальный бандит знает, что нам полагается боевое табельное оружие. Так что не бойся. Смело выхватывай пистолет в случае чего — преступники, они до странности дорожат своей шкурой. Так что до выстрела дело, скорее всего, не дойдет. Но если что — стреляй смело, в конце концов, и газом можно обезвредить преступника. Что мне тебя учить?
— Ну-у, Саша, — протянул Гордеев, — у тебя на все есть ответ.
