3
Когда утром зазвонил телефон и Турецкий поднял трубку, Ирина принимала душ и начала разговора не слышала. Вытирая влажные волосы полотенцем, она зашла в комнату и по репликам мужа поняла, что он разговаривает с Катей. Ирина надеялась, что муж передаст ей трубку, но он почему-то напрочь забыл, что Катя именно ее подруга. Наконец Турецкий положил трубку на рычаг, и жена в недоумении спросила:
— Я поняла, что с Катиной крестницей стряслась беда. Почему ты мне не дал поговорить с моей подругой?
— Она звонила с работы, не могла долго говорить. Так что только обрисовала мне ситуацию и попросила помощи. Но ты ведь и так все поняла, по моим ответам. В общем, сегодня мы едем к ней. Думаю, тебе нужно подключиться. Лену изнасиловали вчера ночью и Катя возила ее в отделение милиции. Но к ним отнеслись без должного внимания. Катя сказала, что следователь заподозрил девочку во лжи. А та теперь чувствует себя виноватой и все время плачет.
— А на каких основаниях он решил, что она лжет? — возмутилась Ирина.
— Потому что она сказала, что ее изнасиловали два мента.
— Да ты что? — изумленно вытаращилась на мужа Ирина.
— Вот и я в полном недоумении. Во всяком случае сегодня все выяснится.
— Шурик, прежде чем ты начнешь задавать вопросы девочке, давай я с ней поговорю.
— Как раз об этом я и хотел тебя попросить. Может, как с женщиной, ей будет легче обсудить с тобой наиболее интимные подробности. Ты умеешь расположить к себе, доброжелательна. Она должна почувствовать, что ты сопереживаешь, жалеешь ее.
— Шурик, я психолог, — мягко перебила Ирина мужа. — Я знаю, как нужно разговаривать с девочкой, перенесшей насилие. Я умею не только составлять психологический портрет преступника.
— Извини, Иришка, но когда я приступаю к следствию, становлюсь до отвращения занудливым.
— Я помню это. — Ирина ласково коснулась его щеки. — Просто не забывай, что я твоя боевая подруга.
Когда Турецкие приехали к Кате, Лена с мамой сидели на кухне и пили чай, а сама хозяйка, накрывая на стол все подряд, что находила в кухонном шкафчике, оживленно рассказывала о беспризорном мальчишке, который живет в больничном отделении уже две недели.
— И представьте, девочки, мы до сих пор не знаем ни его имени, ни фамилии. Не признается. О родителях говорит, что не видел их уже полгода. Правда, со временами года у него в голове полная путаница. То рассказывал, как в зимнюю стужу бежал из дома в одних трениках и футболке, а отец гнался за ним со здоровенным ножом. На следующий день в красках описывал, как бросился с обрыва в бурную речку, потому что мать хотела забить его поленом. В общем, назвали мы его Володей, а фамилию дали Гонцов. В двух смыслах — что бегает от родителей, как гонец, и «гонит» пургу. Так сейчас выражаются мальчишки, да, Леночка? — наклонилась она над девочкой.
— Наверное, — вяло ответила Лена и смущенно взглянула на незнакомую пару.
— А это мои лучшие друзья, — весело представила Турецких Катя. — Они мне столько раз помогали, даже не знаю, что бы я делала без них.
Девочка опустила голову и стала теребить бахрому скатерти, то заплетая из нее косички, то вновь расплетая.
Турецкий и Ирина переглянулись. Что-то они не припоминали, чтобы чем-то уж так сильно помогали Кате. Наверное, для красного словца сказала, чтобы вызвать у девочки доверие.
— А это моя сослуживица, Люба Савельева, и моя крестница Леночка, — таким же жизнерадостным голосом познакомила своих гостей Катя.
— Вот и славно, — Турецкий улыбнулся своей фирменной улыбкой. — Давно я не сидел в таком цветнике. А какой пир затеяла наша хозяюшка в честь гостей!
Катя подозрительно взглянула на Турецкого — нс смеется ли он. Потому что, невзирая на ее старания, стол выглядел довольно скромненько: сушки, сухари, чипсы, подсохшие лимонные дольки, разве это повод для того, чтобы радоваться изобилию? По что она могла успеть приготовить, если сразу после смены понеслась со всех ног домой!
— А у меня еще есть коробка конфет! — вспомнила Катя и убежала в комнату.
Вот коробка выглядела впечатляюще — внушительного размера, необыкновенного изумрудного цвета да еще обвязанная золотистой ленточкой.
— Ухажер подарил? — спросил, улыбаясь, Турецкий. — По-моему, любимый цвет некоего доктора.
— Секрет! — улыбнулась Катя и развязала ленточку.
Лена бросила равнодушный взгляд на коробку. Она не притрагивалась ни к чему, только иногда отхлебывала из чашки чай и возвращалась к бахроме. Ирина встревожено наблюдала за ней.
Когда допили чай, Ирина ласково обратилась к девочке:
— Леночка, давай выйдем с тобой в комнату.
— Хорошо, — испуганно ответила она и бросила на маму обеспокоенный взгляд.
— Иди, Леночка, поговори с Ириной Генриховной, — подбодрила ее Катя, а мама проводила растерянным взглядом дочку, и Турецкий понял: она до сих пор не может прийти в себя после вчерашнего потрясения. Потому Катя и взяла инициативу в свои руки, хотя ей это дается тоже нелегко.
Ирина плотно закрыла дверь в кухню, оттуда зазвучала тихая музыка. Наверное, Катя включила телевизор, чтобы подчеркнуть, что никто не прислушивается к разговору Лены и Ирины.
— Садись в кресло, — мягко предложила Ирина, а сама села напротив на диван. — Тебе мама сказала, кто я?
— Да, психолог.
Лена не поднимала глаз, и ее бледное личико покрылось красными пятнами.
— Как ты себя чувствуешь, милая?
— Очень плохо.
— Я хочу тебе помочь. То, что произошло с тобой, можно пережить, я тебя уверяю. — Девочка подняла глаза, и в ее взгляде внезапно вспыхнули искры гнева.
— Как это можно пережить? Это же останется со мной навсегда! — выкрикнула она.
— Милая, поверь мне. Это больно, обидно, унизительно, мучительно, в конце концов, но пройдет время — и все останется только далеким эпизодом в твоих воспоминаниях.
— Разве вы можете меня понять? — тоскливо произнесла Лена. — Теперь уже никогда не будет меня прежней. Я… я изгажена… Я сама себе омерзительна.
— Ты прежняя. Нельзя себя ни в чем винить. Ты не виновата, что два подонка воспользовались твоей беззащитностью.
— Нет, вы меня понять не можете, — упрямо повторила девочка.
— Как раз могу. Потому что я женщина. Потому что в моей жизни тоже был случай…
— Вас тоже когда-то?.. — осеклась девочка и испуганно взглянула на Ирину.
— Я никому об этом не говорила. И мой муж не знает. Ты умеешь хранить тайны?
— Умею! — горячо ответила Лена, и на ее лице Ирина прочитала сострадание. Какая замечательная девочка. Пережив такое, она еще в состоянии сочувствовать.
