— Я с тобой! — вдруг встрепенулся сытый и довольный Демидов.
— А ты зачем?
— Затем, что надо! — коротко ответил Володя. — И заметив недовольное выражение на лице друга, пояснил: — Для страховки. Неизвестно, придет долбанутый один или с подельником.
— А может он и вовсе не придет? Он же долбанутый. Ему наверняка постельный режим нужен.
— А неизвестно. Может, не такой уж он и тяжелораненый. А вот прихватить подельника может, с той же целью, с какой я вызываюсь добровольно подстраховать тебя.
— Да что ты мне все про подельника? — раздраженно спросил Плетнев. Ему вовсе не хотелось, чтобы друг ломал ему кайф — самому задержать преступника и выглядеть в глазах храброй женщины Людмилы героем.
— На Киевском шоссе насильников было двое? Двое. Один из них напал на Морозову, и его ДНК совпадает с экспертизой по убийству девушек. Так что логично будет, если они решили довести дело до конца тоже вдвоем.
— Резонно, — сделал заключение Голованов. — Пойдете вдвоем. Думаю, часиков в десять уже надо разведать обстановку и найти удобное место для наружки.
Плетнев позвонил Морозовой и сообщил, что нынче ее личную безопасность он будет осуществлять с коллегой. Так что пускай она не тревожится и приступает к своим служебным обязанностям, как обычно.
— А я и не тревожусь, — спокойно ответила Людмила. — И не в таких переделках бывала. Но ваша подстраховка лишней не будет.
Плетнева огорчила ее невозмутимость. Хоть бы граммулю радости услышать в этом голосе, при первых же звуках которого Антон начинал волноваться, как школьник. Это его и удивляло, и радовало. Все-таки Людмила не так уж и молода, почти его ровесница. После непродолжительного и бурного романа с молоденькой девицей из Новороссийска, который случился год назад, можно было ожидать, что и следующая нечаянная любовь будет юной и прекрасной. Но работа так затягивала и изматывала, что ни на каких девиц глаз не ложился. Вообще, не до женщин было, тем более что сын Васька рос и наглел, превращаясь в противного подростка, и отец-одиночка все чаще сталкивался с трудностями воспитания. Если бы не Ирина Турецкая, которая не оставляла своим вниманием психолога-профессионала любимца Васеньку, Антон точно прибегал бы к старому испытанному способу — порке. Отец его самого порол когда-то, и спустя годы Антон понял — а ведь было за что. Неизвестно, что из него выросло бы, если бы не строгость отца.
В Людмиле он сразу почувствовал родственную душу, хотя и поговорить толком им ни разу не удалось. Все в спешке или по делу. Но одно то, что она прошла Афганистан, вызывало в нем глубокое уважение. А ее самостоятельность и независимость особенно подкупали. В ней не было кокетства и желания понравиться, она вела себя так естественно, что Антон поневоле подпал под ее очарование. Думая о ней, хотелось повторять: такая ладненькая, собранная, вот просто смотрел бы на нее и любовался.
У Демидова зазвонил мобильный, и он, чертыхаясь, стал охлопывать свои карманы. Наконец выудил телефон и приложил к уху.
Какое-то время он слушал и наконец широко улыбнулся.
— Так она сейчас у вас? Молодцы, еду. Девчонок тоже задержите. Уже? Правильно. Ждите, едем.
— Ну что, мужики, не зря я к братьям-украинцам мотался. Только что на Киевском вокзале задержали Лидию Владимировну Олеськив. Новую партию девушек встречала. Железнодорожная милиция ее по фотографии определила. Так она еще и кочевряжилась, утверждала, что это не она. А как паспорт потребовали предъявить, тут уж ей и деваться некуда. Главная удача в том, что они ее не сразу взяли, а пасли до ее машины и видели, как она паспорта и мобильные у девушек собрала. Все, не отвертится Олеськив.
Голованов поспешил распорядиться.
— Александр Борисович, звони Щеткину, что одна из сестер сейчас в линейном отделении милиции. Пускай ее забирают прямиком к следователю, а с девушками нужно провести профилактическую беседу, чтобы знали, какой участи избежали и по гроб жизни были нам благодарны.
— А беседу кто будет проводить? Неужто тоже я?
Голованов задумался.
— Нет, ты не годишься. Глядя на тебя, они возмечтают попасть к тебе в сексуальное рабство.
— Не льсти мне, Сева, — скромно потупился Турецкий.
— А мы сейчас нашего психолога попросим, — ехидно продолжил свою мысль Голованов. — У нее это получится эмоционально, и главное, убедительно. Вызывай Ирину Генриховну на работу.
— Так мы с Плетневым едем к ней? — уточнил Демидов.
— Езжайте. Побеседуйте с Олеськив. Может, она с перепугу даст информацию о своей сестре.
Плетнев мельком взглянул на часы. До десяти оставалось еще три часа. Времени достаточно, чтобы вовремя вернуться к объекту наблюдения.
Гражданка Олеськив Лидия Владимировна вовсе не выглядела напуганной. Она держалась уверенно и даже вызывающе. На вопрос, почему поначалу отрицала, что она Олеськив, спокойно ответила, что наслышана о криминогенной обстановке в Москве, потому и решила не откровенничать с первыми встречными в милицейской форме. А вдруг они вообще переодетые бандиты? На Киевском вокзале бедных украинцев, которые возвращаются с заработков, трясут все, кому не лень, — и московские бандиты, и милиция, и свои родные земляки. А что творится на границе, словами не расскажешь. Это надо сидеть, слушать и ужасаться.
— И давно вы пересекали границу? — задал невинный вопрос Демидов.
— Не помню, — пожала плечами Олеськив. — Мне люди рассказывали.
— А с сестрой давно виделись? — наседал Демидов.
— А с чего вы решили, что у меня есть сестра? — Удивленно взглянула на прилипчивого мента гражданка Олеськив.
По-русски она говорила грамотно, напрактиковалась, но легкий акцент наблюдался.
— А разве Стефания Владимировна Данилко не ваша сестра? — тоже сделал удивленное лицо Демидов.
— Конечно нет, у нас и фамилия разные, — улыбнулась Олеськив. — Отчества совпадают, но мало ли совпадений на свете.
— Да, совпадений действительно немало. Например, Данилко отправляет девушек из Украины на заработки в Москву, и — надо же как получается! — именно вы их встречаете. А потом куда-то отвозите. Не хотите ли нам об этом рассказать?
— Никого я не встречаю. Это первый раз меня земляки попросили, чтобы помогла девочкам найти работу. Ведь страшно им, впервые в большом городе. А тут я, знакомая их родителей.
— И как же зовут родителей этих девушек? — спросил Плетнев, зная, что паспорта у Олеськив изъяли. Как же она станет выкручиваться теперь?
— Не помню, у меня знакомых много. Мне просто позвонили и попросилл встретить девочек из четвертого вагона.
— Звонила Данилко?
— Не знаю я никакой Данилко, я вам уже говорила! — нахмурилась Олеськив.
В комнату линейной милиции заглянул Щеткин.
