Громкоговоритель объявил о прибытии в столицу. Священник решительно отбросил прочь сомнения – отступать было уже поздно.
Выйдя из здания вокзала, они взяли такси. По дороге Бальбоа объяснил, что Диего Медина, специалист, к которому им предстоит обратиться за помощью, не относится к числу классических египтологов, каким был покойный Дуарте, а занимается папирологией. Тем не менее он способен читать иероглифы и любезно согласился дать консультацию по этой части.
Священник, сидевший на переднем сиденье, направил прохладную струю кондиционированного воздуха себе в лицо и со смешанным выражением любопытства и брезгливости принялся разглядывать бесконечную толчею на раскаленных зноем улицах столицы.
* * *
Диего Медина оказался низкорослым и круглым как шар. Его жилище не оставляло ровным счетом никаких сомнений насчет профессиональной принадлежности хозяина и смахивало на музей папируса. Аккуратно расставленные вдоль стен стеллажи и любовно обрамленные в багет стеклянные витрины пестрели бесчисленными свитками. Для пущего сходства с запасниками Прадо не хватало только пояснительных табличек и бдительного вахтера. Впрочем, с ролью последнего сеньор Медина прекрасно справился и сам, с порога строго наказав гостям ни к чему не прикасаться.
Заложив ладони за спину от греха подальше, Бальбоа, Вероника и Глеб с интересом осмотрели экспозицию, после чего устроились за колченогим столом, столь ветхим, что он, судя по виду, вполне мог оказаться ровесником экспонатов.
– Какая потрясающая коллекция! – с искренним восхищением сказал Глеб. – Особенно свитки в центральной витрине. Это ведь Papyri Graecae Magicae
[29], если не ошибаюсь?
Взгляд хозяина из скучающего тут же стал внимательным.
– Да, вы совершенно правы. Это действительно ритуальные тексты древнегреческих колонистов, найденные в Египте. Датируются третьим веком нашей эры. А вы, стало быть, тоже занимаетесь папирологией?
– Сеньор Стольцев – историк, археолог, – пояснил Бальбоа. – Специалист по Античности. И весьма именитый.
– Вот как? Мне очень приятно. И чем же папирусный червь вроде меня может помочь коллеге?
Глеб вытащил из кармана лист бумаги и развернул его на столе.
– Вы можете сказать, что здесь изображено?
Медина склонился над рисунком.
– Позвольте полюбопытствовать, а как это к вам попало?
– Зарисовал по памяти, как мог. Не судите строго, я, знаете ли, не Мурильо, – ответил Глеб.
Медина усмехнулся:
– Это я вижу.
– Так что это за пиктограммы? Один мой знакомый предположил, что речь идет об иероглифах.
Папиролог оторвал взгляд от рисунка:
– Знакомый вас не обманул. Так египтяне обозначали самую главную звезду небосвода.
– Солнце? – спросила Вероника.
– Нет, Сириус.
– Сириус? – почти одновременно переспросила троица и дружно переглянулась.
Медина обвел гостей настороженно-сочувственным взглядом – так смотрят на престарелых родственников, когда у тех начинают проявляться первые симптомы старческого маразма.
– Ну да, Сириус. А что вас, собственно, так удивляет?
– Э-э… так, пустяки, – на всякий случай солгала Вероника. – Всего лишь некоторые совпадения. А вы бы не могли рассказать об этих знаках подробнее?
– С удовольствием. Хочу только напомнить о том, что египетские иероглифы одновременно выполняют сразу несколько функций: они могут обозначать как отдельные звуки, так и целые слова, а также играть роль служебных слов.
– Думаю, нас в первую очередь интересует смысл. Давайте начнем со звезды.
– Да, вы абсолютно правы, это пятиконечная фигура уже сама по себе означает звезду вообще и Сириус в частности.
– Вот как? А для чего тогда служат остальные символы?
– Полагаю, для того, чтобы у читающего не возникло никаких сомнений по поводу того, какая именно звезда имелась в виду.
– Ну а вот эта фигура, похожая на заостренную пирамиду?
– Вот таким вытянутым треугольником во времена фараонов исконно обозначали шипы, колючки и любые другие острые предметы. Впрочем, мне доводилось сталкиваться и с куда более современными трактовками, не имеющими ровным счетом никакого отношения к Древнему Египту. Насколько я помню, в эзотерической литературе такую пиктограмму иногда называют обелиском, а наиболее впечатлительные оккультисты даже склонны видеть в ней фаллос и напрямую связывают с Осирисом.
– А сами египтяне такой аналогии не проводили? – уточнил Глеб.
– Насколько я знаю, нет.
– Хорошо. С этим ясно. А что означает полусфера?
Папиролог усмехнулся:
– А вы приглядитесь повнимательнее. Ничего не напоминает?
Гости с готовностью включились в игру и принялись рассуждать.
– Мне видится шляпа, – предположила Вероника.
– А мне – крыша, – возразил Глеб.
Бальбоа прищурился и, почесав подбородок, выдал собственную версию:
– Крыша? Пожалуй. Но не дома, а мира. Полагаю, речь идет о небе. Не так ли, сеньор Медина?
– Да будет вам! – едва сдерживая смех, сказал папиро-лог. – Неужели вы не видите, что это вылитая буханка хлеба?
Священник снова всмотрелся в иероглифы.
– По правде говоря, нет.
– И тем не менее, представьте, по большей части эту пиктограмму использовали именно для обозначения хлеба.
– А еще для чего?
– А еще, например, в качестве краткой формы слова «отец».
Бальбоа оживился:
– Ну вот, видите? Значит, я не зря упомянул про небо. Может, это «отец небесный»?
Медина покачал головой:
– Боюсь, сами египтяне были бы нимало удивлены, услышь они такой перевод.
– А вы в курсе, какова эзотерическая трактовка этого знака? – спросил Глеб.
– Да, то, что вам представлялось шляпкой или крышей, тайные доктрины традиционно связывают с Изидой и ее… э-э… лоном.
– Любопытно. Вы можете сказать об этом иероглифе что-нибудь еще?
– Строго говоря, правильнее трактовать не разрозненные элементы, а всю надпись целиком. Таким образом, речь идет о Сотис – так называли самую яркую звезду небосвода сами египтяне и традиционно ассоциировали ее с Изидой.
Глеб на мгновение задумался.
– Сеньор Медина, вам ведь не хуже меня известно, что греки и римляне частенько заимствовали чужеземных богов? И что храмы, посвященные Изиде, были не только в Афинах и в Риме, но по всему Средиземноморью. В этой связи мне вспомнился один пассаж из Плутарха, где сказано, что греки называют душу Изиды «собакой», то есть kvcqv. Но ведь именно так они называли и Сириус. А существует ли, в свою очередь, какая-то связь между Изидой и собакой?
