Падре был немного знаком с Гонсалесом при жизни и не очень-то верил в его виновность. Нет, конечно, у Рамона были свои слабости – он слыл неисправимым бабником – но это совсем другое, пусть даже и не богоугодное дело. Тем не менее Рохас упорно продолжает считать Гонсалеса основным подозреваемым. Ну зачем было Гонсалесу во всеуслышание объявлять о намеченной встрече с Дуарте, если он собирался его убить? И вся эта история с галстуком тоже представляется весьма шаткой.
Как бы там ни было, а Рохас уверен, что выводить Гонсалеса из числа подозреваемых пока рано, и определенные основания на это у инспектора есть. Во-первых, Рамон жил в Мадриде в то время, когда там произошли убийства священников. Да и смерть монаха тоже случилась неподалеку. Во-вторых, если придерживаться версии семейной вендетты, не стоит забывать о том, что дед Рамона Хосе Гонсалес не только воевал в рядах республиканцев, но и прослыл беспощадным мстителем, воздавая по заслугам старому режиму за все совершенные и мнимые грехи.
Падре принялся машинально перебирать лежащие на столе четки. Да уж, то было ужасное время. Бальбоа много раз слышал от братьев во Христе леденящие душу воспоминания о самых черных днях испанского духовенства, таких как шестое ноября 1936 года. Тогда в Мадриде республиканцы поставили к стенке более двухсот священников и монахов только за то, что те отважились надеть сутану. И таких окаянных дней было много. Слишком много.
Бальбоа вздохнул, вознес Пресвятой Деве молитву за умягчение злых сердец и, отложив четки, еще раз внимательно перечитал свои записки. М-да, зацепиться пока не за что. Но он обязательно найдет негодяя. С помощью Рохаса или без.
Глава 13
Чудовище с зелеными глазами
Наскоро обустроившись в толедской квартире Рамона, они стали думать над планом действий.
– Ну, что теперь? – спросила Вероника. Оглядев кавардак вокруг, она внесла первое предложение. – Наверное, стоит начать с генеральной уборки.
– Уборка сейчас дело десятое, давай лучше повнимательнее пороемся в вещах Рамона.
– А что ты, собственно, рассчитываешь найти?
– Понятия не имею, – честно признался Глеб. – Что-то, за что сможем зацепиться.
– Тогда начнем со стола и стеллажей. Если мы ищем какой-то документ, он должен быть там.
Словно старатели в поисках золотых крупинок, они выпотрошили ящики стола и принялись перебирать листок за листком, предмет за предметом. Потратив несколько часов, но так и не обнаружив ничего стоящего, Вероника и Глеб отправились в магазин за провизией.
Для российского гурмана поход в приличный испанский супермаркет – просто праздник какой-то. Когда Глеб увидел, что цена бутылки выдержанного Marques de Cdceres почти в четыре раза ниже, чем в Москве, он чуть было не прослезился. Живут же люди! А колбасный отдел – это вообще отдельная песня. При всей любви Глеба к итальянскому прошутто и французскому жамбону, он признавал, что номером один среди сыровяленых окороков мира был и остается испанский jamön serrano, заслуженно позиционируемый что в римских, что в парижских продуктовых бутиках как истинный creme de la creme.
Основательно затоварившись, они отправились домой. По дороге Вероника вспомнила о каких-то неотложных делах и оставила Глеба одного с покупками. Громыхая связкой ключей, он открыл три входных замка и нос к носу столкнулся с госпожой Савон, казалось, дежурившей за дверью.
– А где же сеньора Гонсалес? – поинтересовалась она.
– Осталась у газетного киоска в двух кварталах отсюда.
– В двух кварталах? Это совсем недалеко – потеряться будет сложно. Тем более что сеньора здесь уже бывала, и не один раз.
Глебу показалось, что госпожа Савон нарочно выделила голосом «не один». Расценив это как приглашение к развитию темы, он вежливо уточнил:
– Вероника, верно, навещала Рамона Гонсалеса?
Изрезанный морщинами рот старухи сложился в подобие улыбки.
– Рамона? С чего вы взяли?
* * *
По пути домой Вероника столкнулась на улице с Рафаэлем Мартином, живущим неподалеку. Прозвище, данное ему Рамоном – El Caballero de la Triste Figura
[14], – как нельзя подходило этому вечно озабоченному человеку, неуклюжему и утонченному одновременно, лицом похожему на Николая Черкасова в незабвенной роли Дон Кихота. При этом Мартин отнюдь не был лишен мужского обаяния, знал об этом и, как поговаривают, пользовался своим природным даром направо и налево.
Председатель совета фонда покупал в газетном киоске свежие журналы. Завидев Веронику, Мартин приветливо помахал ей рукой.
– Здравствуйте, госпожа Гонсалес! Как поживаете?
– Спасибо, хорошо. Очень здорово, что мы встретились. Я как раз собиралась вам позвонить.
Они сели за столик близлежащего кафе.
– Очень вам сочувствую. Какой ужас! Какой ужас! – с ходу запричитал Мартин.
– И не говорите. Вот пытаюсь теперь во всем разобраться.
– Разобраться, говорите? Будете кофе?
– Да, с удовольствием.
Мартин заказал две чашки экспрессо.
– И что же вы намереваетесь делать?
– Пока не знаю, очень хочу понять, во что успел вляпаться Рамон за то короткое время, что пробыл здесь в Толедо без меня.
Председатель нахмурился:
– Так вы думаете, смерть Рамона в Москве как-то связана с его пребыванием в Толедо?
– Я в этом просто уверена.
– Не знаю, что вам и сказать.
– Для начала хотя бы скажите, верите ли вы в то, что мой муж причастен к смерти Дуарте?
– Нет, что вы. Я не сомневаюсь в его невиновности.
– Значит, считаете, кто-то мог подставить Рамона?
– Подставить? – с легкой усмешкой переспросил председатель. – От самого этого слова так и веет детективной прозой.
– Тогда как вы объясните, что все улики указывают на моего мужа.
Мартин задумчиво поднес ко рту чашку с дымящимся кофе.
– Ответа на этот вопрос у меня, к сожалению, нет. Зато у меня есть для вас один совет.
– Какой же?
– Умаляю вас не играть в сыщика. Оставьте это дело испанской полиции.
– Полагаете, она справится?
– Я немного знаком с инспектором Рохасом. Поверьте мне, этот человек знает свое дело. Не стоит ему мешать.
– Но отчего вы думаете, что я могу чем-то помешать официальному расследованию?
– Поймите, любое неосторожное движение может привести к тому, что нежелательная информация тут же станет достоянием прессы. Это весьма осложнит работу полиции. Кроме того, скандал грозит подмочить реноме фонда, а мы целиком и полностью зависим от спонсорских вливаний.
