– Мы проследим за «Копарелли», и он сам объявится рано или поздно, – сказал тогда Ростов. Хасан тщетно попытался оспорить это решение. Тюрин, не имевший права голоса в таких важных вопросах, мысленно поддержал Ростова, но все же не видел повода для уверенности.
– Итак, первым делом ты должен подружиться с командой, – прервал его мысли Ростов. – Запоминай легенду: на борту твоего последнего судна «Роза Рождества» произошел несчастный случай – ты сломал руку, и тебя списали на сушу здесь, в Кардиффе. Ты получил крупную компенсацию от владельцев судна и теперь тратишь ее в свое удовольствие. Упомяни так, невзначай, что начнешь подыскивать новую работу, когда деньги закончатся. Ты должен выяснить две вещи: кто у них сейчас плавает радистом и каковы предположительные дата и время отплытия.
– Хорошо, – ответил Тюрин, хотя не видел в этой ситуации ничего хорошего. Как так взять и подружиться? Актер из него никудышный… Неужели придется играть роль рубахи-парня, своего в доску? А если они поймут, что он – скучный тип, пытающийся примазаться к веселой компании? Или он им просто не понравится?
Тюрин бессознательно расправил плечи. Чего зря париться – или у него получится, или нет. Он мог лишь обещать, что приложит все усилия.
Вернулся Бунин.
– Садись назад, пусти Ника за руль, – скомандовал Ростов.
Тюрин вышел из машины и придержал дверь для Ника. По лицу юноши струились потоки дождя.
Когда они тронулись, Ростов повернулся к Тюрину.
– Здесь сотня фунтов, – сказал он, протягивая ему пачку. – Особо не экономь.
Ник остановил машину возле маленького паба на углу. На вывеске можно было прочесть название: «Пивоварня Брейна». За матовыми стеклами мерцал желтоватый свет, мутный от табачного дыма. «Все лучше, чем торчать на улице в такую погоду», – подумал Тюрин.
– Откуда родом члены экипажа? – неожиданно спросил он.
– Шведы, – ответил Ник.
По документам Тюрин значился австрийцем.
– И на каком языке мне с ними разговаривать?
– Все шведы говорят по-английски, – сказал Ростов.
Возникла пауза.
– Еще вопросы есть? А то мне надо возвращаться к Хасану, пока он не натворил глупостей.
– Нет вопросов. – Тюрин открыл дверцу машины.
– Обязательно свяжись со мной, когда вернешься в отель – в любое время.
– Да, конечно.
– Удачи.
Тюрин захлопнул дверцу и направился к пабу. Дверь открылась, и его обдало запахом пива и табака.
Паб оказался убогой комнатушкой с деревянными скамьями и пластиковыми столами, прибитыми к полу. Четверо матросов играли в дартс, пятый сидел возле стойки и подбадривал их.
Бармен кивнул Тюрину.
– Доброе утро.
– Пинту светлого, большую порцию виски и сэндвич с ветчиной.
Тот, что сидел у бара, повернулся и приветливо кивнул. Тюрин улыбнулся ему.
– Только пришвартовались?
– Ага. «Копарелли», – ответил моряк.
– «Роза Рождества», – представился Тюрин. – Ушла без меня.
– Повезло.
– Я сломал руку.
– Ну и что? – ухмыльнулся швед. – Стакан поднимешь и другой рукой.
– И то верно, – одобрил Тюрин. – Давай я тебя угощу. Что пьешь?
Два дня спустя пьянка все еще продолжалась. Состав понемногу менялся: кто-то возвращался на дежурство, кто-то сходил на берег. Правда, был небольшой перерыв – с четырех утра и до открытия паба в городе нигде нельзя было купить выпивку, в остальном жизнь превратилась в непрерывную попойку. Тюрин и забыл, как моряки умеют пить. С другой стороны, хорошо хоть не пришлось связываться с проститутками: шведы интересовались женщинами, но не шлюхами. Тюрину никак не удалось бы убедить жену в том, что он подцепил венерическую болезнь на службе отечеству. Зато у шведов имелась иная страсть: азартные игры. Тюрин уже проиграл около пятидесяти фунтов в покер. Он так сдружился с командой «Копарелли», что прошлой ночью они взяли его с собой на борт, где он отключился и проспал до восьми склянок.
Однако сегодня все будет иначе. «Копарелли» отплывал с утренним отливом, а значит, к полуночи экипаж в полном составе должен находиться на борту. В десять минут двенадцатого хозяин паба собирал пустые кружки и вычищал пепельницы, а Тюрин играл в домино с Ларсом, радистом. Они давно бросили играть по-настоящему и теперь соревновались, кто выстроит стенку из костяшек, не уронив их. Ларс здорово набрался, зато Тюрин лишь притворялся пьяным. Он страшно боялся того, что случится через несколько минут.
– Господа, мы закрываемся! – объявил бармен.
Тюрин сшиб свои костяшки.
– Да ты не умеешь пить! – сказал Ларс.
Остальные матросы уже покидали паб. Тюрин обнял Ларса за плечи, и они, спотыкаясь, вывалились на улицу.
Ночь была сырой и холодной. Тюрин продрог. С этого момента нельзя отходить от Ларса ни на шаг. Надеюсь, «Ник успеет вовремя и машина не сломается, – подумал он. – Господи, лишь бы обошлось!»
Он принялся расспрашивать Ларса о семье, стараясь держаться в нескольких метрах позади основной группы.
Они прошли мимо женщины в мини-юбке. Она погладила себя по груди и сказала:
– Привет, мальчики, не хотите пообниматься?
«Не сегодня, крошка, – подумал Тюрин, продолжая идти. – Нельзя позволять Ларсу останавливаться и болтать – время рассчитано по минутам. Где же ты, Ник?»
Они приблизились к темно-синему «Форду Капри», припаркованному у тротуара. Внутренний свет на секунду вспыхнул и тут же погас, но Тюрин успел опознать за рулем Ника. Он достал из кармана белую кепку и надел ее – это был сигнал для Ника начинать операцию. Когда матросы прошли мимо, машина завелась и тронулась в противоположном направлении.
Осталось совсем недолго.
– У меня есть н-невеста… – произнес Ларс.
Только не начинай…
– Горячая штучка, – хихикнул швед.
– Собираешься жениться? – Тюрин пристально вглядывался вперед, поддерживая разговор лишь для того, чтобы не отпускать его от себя.
– А зачем? – ухмыльнулся Ларс.
– Она тебе верна?
– Пусть только попробует изменить – глотку перережу!
– А я думал, шведы верят в свободную любовь. – Тюрин нес первое, что придет в голову.
– Это да. Но пусть только попробует!
– Понятно.
– Сейчас объясню…
Ну давай же, Ник…
Один из моряков остановился, чтобы отлить в канаве. Остальные окружили его, смеясь и отпуская похабные шуточки. Да быстрей же, время идет!
