— Успокаивающее. Через десять минут — как в танке.
Татьяна отрицательно покачала головой и снова принялась рыться в ящичках. Вдруг словно через ее внутреннюю преграду прорвалась лавина. Татьяна заплакала — горько и навзрыд, почти воя. Не прекращая рыдать, подошла к охраннику, взяла таблетку из его рук, зубами разорвала облатку. Минут через пятнадцать она действительно успокоилась. Центры, ответственные за чувства, затормозились, и она могла подумать. Она ничего ему не скажет. Совсем ничего. Но поставит вопрос об их совместной жизни. Раньше они не могли пожениться, потому что Кокушкин был жив. Теперь его нет, а Борис так и не поднимал вопрос об их будущем. Даже, как однажды Татьяне показалось, он испугался того, что теперь больше времени должен будет проводить с ней. Что же, сегодня она поставит вопрос об их отношениях. И если он откажет, как всегда обаятельно, полушутя, она найдет мужество признать, что это — все. И тогда она сама его бросит. К чему унижаться.
Она умылась и сделала макияж. Потом надела свое самое соблазнительное платье. Спустилась вниз, повязала передник. И когда перед домом раздался шум машины, поставила сковородку на огонь и уверенным движением бросила на нее нарезанное сало.
Кантор приехал оживленным, со сверкающими глазами. Не обратив внимания на состояние Татьяны, он в возбуждении начал рассказывать о том, что ему звонил Зайцев из Москвы. Что тот нашел потрясающий канал сбыта бриллиантов, что прибыль превысит предполагаемую процентов на пятнадцать — двадцать. Сели за стол. Андрея Борис тоже пригласил присоединиться. Налил всем водки из морозилки и принялся, покряхтывая, есть борщ. Дожидаясь, пока дожарится картошка, начал опять рассказывать о том, как прекрасно идут дела, и наливал себе рюмку за рюмкой. Татьяна пару раз сделала замечание о том, что все идет слишком хорошо. «Должно же нам повезти!» — воскликнул возбужденный Борис. Татьяна хотела ответить, но ее смущало присутствие охран-пика за столом. Андрей понял, что женщина испытывает неловкость, и попытался уйти. Кантор изо всех сил удерживал его за столом, словно боялся остаться наедине с Татьяной.
В спальню поднялись только в первом часу. Он сразу начал ее целовать, и Татьяна, поддаваясь ему, думала о том, что он не хочет, чтобы она начала говорить. И когда они занимались любовью, она прокручивала в уме события после смерти мужа. Естественно, сначала он утешал ее, был рядом. То есть ей казалось, что он был рядом. Теперь она поняла: ему было удобно общаться с ней в те редкие моменты, когда Кокушкин уезжал в командировки. Он боялся быть с ней всегда. Все, ради чего Татьяна работала последние годы, а работала она ради себя и Бориса, и только ради их двоих, — все летело в пропасть.
Закончив, Борис поцеловал ее в щеку, быстро пробормотал: «Я люблю тебя, заяц», — и сладко зевнул.
— Давай уедем, Борис, — тихо сказала Татьяна.
— Что? — Он был уже в полусонном состоянии.
— Давай уедем. Ко всем чертям. Мы достаточно заработали, чтобы отдыхать. Купим себе землю на каких-нибудь доминиканских островах, построим красивый дом…
— Таня, что с тобой? — Он приподнялся на локте.
— Я боюсь, — честно сказала она. — Нас всех убьют.
— Ерунда! — в сердцах выпалил он. — У тех, кто тебя преследовал, кишка тонка. Не на таких напали.
— На таких. Я не знаю, кто это, Боря. Но они меня предупредили, что могут убить. С их стороны это почти благородно. Я хочу выйти из дела!
— Ты с ума сошла! Не поддавайся панике! — Он грубо встряхнул ее за плечи. — Зайцев вот-вот подпишет контракт, я нашел солидных покупателей…
— Все слишком хорошо, Борис! Слишком хорошо, чтобы быть правдой!
— Не истери! — Он прикрикнул на нее почти грубо.
— Извини. Просто… Тебе не надоело все это?..
— Что «все это»? Извини, дорогая, но это моя жизнь!
— Почему ты кричишь на меня? Я просто хотела поговорить…
Он несколько мгновений помолчал, потом взял ее голову в свои руки.
— Прости, заяц. Кажется, я сегодня перебрал. — Он со всей нежностью поцеловал ее. — Здесь неподалеку есть уютный ресторанчик. Отдельные кабинки, на двоих. Устроим друг другу романтический ужин. Ты как?
— Откуда ты знаешь про ресторанчик с кабинками на двоих?
Он засмеялся:
— Заяц, ты что, ревнуешь?
— Да.
— Ну, Танюш, ну не нужно. — Он снова поцеловал ее.
Утром она проспала и не видела, как Борис ушел на работу. Ей не хотелось вставать, она лежала в постели и думала, думала, думала. Через некоторое время в дверь робко постучали.
— Да? — спросила она недовольно.
— Здравствуйте, с вами все в порядке? Вы долго не встаете, — раздался голос из-за двери.
— Спасибо, все хорошо.
— Вам кофе сварить? — снова раздалось за дверью.
Татьяна улыбнулась — впервые за сегодняшнее утро.
— Свари. Черный, три сахара и столовая ложка коньяку.
— Я быстро.
Через десять минут Андрей притащил кофе, тосты, сыр, омлет, ветчину и даже свежевыжатый апельсиновый сок.
— Ничего себе, я столько не съем. — Татьяне все больше начинал нравиться парень. — Присоединяйся.
Тот, секунду поколебавшись, взял тост и кусок ветчины. Сел прямо на полу, скрестив ноги.
— Сколько тебе лет? — спросила Татьяна.
— Двадцать четыре, — ответил Андрей.
— Ты откуда в охранники попал?
— Я спортсмен.
— Готовишь хорошо.
— Два года на повара учился.
— А почему дальше не стал учиться?
— Так получилось.
«Не из разговорчивых», — подумала Татьяна. Они закончили завтрак в молчании, Андрей собрал тарелки, поднос и ушел.
Через час примчался Кантор. Он был в ярости. Зайдя в спальню, он бросил Татьяне:
— Зайцева взяли. Собери мне сумку, я лечу в Москву.
Татьяна вскочила, испуганная его видом.
— Что значит «взяли»?
— Арестовали его! В ментовке сидит. Его замечательные клиенты оказались подставными.
Татьяна, охнув, села на кровать. Борис остановился.
— Мне Тренин только что звонил. Говорит, что дело серьезное. Тань, помоги собрать сумку — через полчаса выхожу.
— Я тоже с тобой поеду, — заявила Татьяна.
— Нет. Сиди пока здесь. Жди. Мне здесь свой человек нужен — мало ли что…
— Ох, не нравится мне все это…
— Не каркай!
— Борь, может, и тебе не стоит ехать? — спросила Татьяна осторожно. — Как-то это все подозрительно.
— Слушай, ты меня удивляешь, Татьяна! — бросил Кантор со злой иронией. — Что тут подозрительного, скажи мне?!
