Так и сегодня, покурив в окошко, Гордеев припомнил свой сон и подумал: «А почему бы мне не позвонить секретарше Динаре? В конце концов, она сама просила».
Он обшарил все карманы всех своих брюк и рубашек и наконец обнаружил заветную бумажку с телефоном.
«Ага, дала номер сотового. Не имеет ли это какого-нибудь особого значения? Намек… Ну, домашний не дала, естественно, там этот полоумный Рашид, никому с ним проблемы не нужны, ни мне, ни ей. Но она вполне могла бы дать мне свой рабочий номер телефона. А она дала сотовый. Значит, намекала на неофициальный разговор… А там… Мало ли что там! Как пойдет…»
И он твердой рукой набрал ее номер телефона.
— Да, я слушаю, — раздался томный голос в трубке.
— Добрый день. Это Динара? — спросил он.
— Да.
— Здравствуйте, Динара. Это вас беспокоит Гордеев… Юрий… Помните? Я адвокат Соболева…
— А, здравствуйте, здравствуйте. Да, конечно, я вас узнала, Юрий Петрович.
— Как поживаете? — вдруг спросил Гордеев.
— Поживаю? Да, собственно, ничего… хорошо поживаю. А вы как поживаете?
— Тоже хорошо, спасибо.
Гордеев никак не мог взять в толк, что же еще сказать красавице. Ведь про Соболева-то она уже все знала. Но Динара сама спросила:
— Вы были у Михаила Васильевича? Не знаете, как он там?
— Врачи говорят, что все будет хорошо. Вы простите меня, Динара, что я вам раньше так и не позвонил. Но совершенно не было времени, вы меня понимаете…
— Да, конечно, я все прекрасно понимаю. Но ведь с него так и не снято обвинение?
— Нет, к сожалению, нет. Мне удалось только изменить меру пресечения…
— Скажите, он скоро поправится? Что говорят врачи?
— Я думаю, что заботливый медицинский уход в скором времени поставит его на ноги. Но у меня к вам одна просьба, — неожиданно в голову Гордеева пришла мысль, под каким предлогом можно встретиться с этой красоткой. — Понимаете, в тюрьме Михаил Васильевич чувствовал себя очень хорошо. Странно, что на свободе его опять посетили прежние боли. Врачи рассказали об одном занимательном факте… Я хотел бы побеседовать с вами о том дне, когда он вышел на работу и когда его отвезли в больницу…
— Да, конечно. Я отвечу на все вопросы, расскажу все, что знаю…
— Вот и замечательно. Только вы, видимо, сами понимаете, что по телефону такие вопросы не решаются. Давайте встретимся с вами где-нибудь… Вы не против?
В трубке воцарилось тягостное молчание. Видно, Динара была в некотором замешательстве. Потом в трубке послышалось:
— Ну, хорошо… Вы не можете приехать к нам на работу?
— Нет… — Гордеев замялся. — Понимаете, я еще сам не знаю, какие у меня планы… Все настолько загружено… Если я смогу… Давайте лучше я заеду за вами, и мы с вами…
— Нет. Вот только заезжать за мной не надо, — отрезала Динара. — Давайте лучше тогда уж сразу договоримся, где встретиться.
Гордееву совсем не понравился тон, с каким она сказала последнюю фразу. «Можно подумать, что ей встречу назначает какое-то чудовище, а она, ну, вот только из высшего чувства долга идет на такую жертву и соглашается встретиться со мной!»
— Хорошо. Когда вы можете? Когда вам удобно?
— Удобнее всего с утра, перед работой!
«Ну уж нет! Раз уж ты, красавица, собираешься со мной встретиться, давай по всем правилам первого свидания!» — Гордеев уже начинал злиться, и ему доставляло удовольствие играть на нервах у девушки. Он понимал, что выхода у нее все равно нет, она должна помочь следствию, раз уж так хорошо относится к своему директору.
— Нет, вы знаете, все дни у меня расписаны, и с утра встретиться с вами в ближайшем будущем я никак не смогу. Сегодня вечером, часов этак в семь?
— Ой, нет! Может быть, пораньше?
— Нет, пораньше не могу я, — упрямился Гордеев.
— А завтра?
— Хорошо. Давайте завтра я вам позвоню, примерно в это же время, мы попробуем договориться.
— Хорошо. Всего доброго.
— До свидания, — Гордеев зло кинул телефон на тумбочку.
Настроение испортилось вмиг. Не помогла и вторая утренняя сигарета. Сказочное утро не возвращалось. Наступал тяжелый денек. Гордеев выпил чашку кофе и собирался заняться работой. Но тут зазвонил телефон.
— Что еще! — Гордеев выругался вслух, но к телефону подошел. — Алло? — сухо сказал он в трубку.
— Здравствуй, Юра, — раздался из трубки приятный Ленин голосок.
— А, это ты. Привет.
— Почему такой грустный? Как ни позвонишь, ты все какой-то замученный.
— А чему радоваться? — мрачно отозвался Гордеев. — Вот ты чему радуешься?
— Ну, собственно, поводов для радости всегда можно найти сколько угодно. Если человек оптимист, конечно… Однако и я особенно не радуюсь.
— А голос у тебя такой, словно твоя жизнь — полная чаша!
— Нет, сам знаешь. Какая там чаша?.. Просто с какой стати мне портить настроение другим своими проблемами… Поэтому и голос у меня доброжелательный. Однако ты даже не спросишь, почему я звоню?
— Я думал, чтобы проведать друга. Хотя, нет, ты всегда звонишь исключительно по делу!
— Ладно, хватит дуться на весь мир. Я, можно сказать, ради тебя собираюсь пойти против закона.
— Это как же?
— Пригласить тебя на обыск квартиры Соболева.
— Что значит «обыск квартиры Соболева»?
— То и значит, — Лена была немногословна, но паузы в ее разговоре были достаточно красноречивы.
— У тебя что, и постановление есть?
— Естественно. Соболев все ж таки подозреваемый в убийстве. Отчего не обыскать его квартиру? К тому же, если я не ошибаюсь, это было твое предложение.
— И что же ты собираешься там найти? — после разговора с Динарой Гордеев был настроен скептически, вот и раздражался безо всякого повода.
— Это уж я не знаю… Бумаги какие-нибудь… Может быть, у него хранится план убийства Колодного, — пошутила Лена.
— Ну-ну, — скептически протянул Гордеев. — Ладно, жди. Сейчас выезжаю.
— Давай-давай. Уж я тебе настроение подниму!
— Как, интересно?
— Своим неотразимым видом!
— Посмотрим, посмотрим…
Через час Гордеев уже был у дома Соболева. Здесь стоял милицейский «УАЗик». Настроение от этого нисколько не изменилось. Во всяком случае, повода для радости не обнаруживалось. Юрий поднялся в квартиру Соболевых. Его встретила красивая, как никогда, Лена. Серьезное выражение лица придавало ей еще больше шарма. Гордеев почувствовал, что ему действительно стало легче. А когда Лена поцеловала его в щеку и прощебетала: «Привет. Очень рада тебя видеть!» — Гордеев и вовсе размяк, почувствовав, что хорошее расположение духа вновь возвращается. Лена почему-то всегда так на него действовала, и он не мог объяснить это никакими логическими причинами. Единственное объяснение, которое приходило ему на ум, было то, что так она, по всей видимости, влияет на всех. Всегда доброжелательная, шутливая, легкая, почти невесомая, как ветерок, всегда благоухающая какими-то свежими, еле уловимыми духами, но в то же время очень умная, серьезная, с ее манящим, загадочным взглядом, — как же еще она могла влиять на человека?!
