— Не готов вам ответить. Мне кажется, нет.
— Я так понял, что вы достаточно тесно общались с Колодным. Может быть, у вас есть подозрения насчет того, кто мог быть заинтересован в его смерти?
— Видите ли, в первую очередь, Яков был моим адвокатом, мы не являлись закадычными друзьями, и поэтому он не посвящал меня в свои дела и проблемы. У нас были хорошие отношения, мы иногда встречались просто так, выпивали, общались, но это не делало нас близкими приятелями, я мало что знаю о его делах. Впрочем, допускаю, что у такой известной фигуры, как Колодный, тоже было достаточно врагов. Хотя бы в связи с его профессией, вы сами адвокат, должны понимать, что он был вынужден сталкиваться и с криминалом, и с темными делами различного рода. Вполне возможно, что его профессиональная деятельность и стала причиной его убийства.
— Согласен. Значит, никаких иных соображений по этому поводу у вас нет? — не отклонялся от намеченной линии Гордеев.
— Только то, что я вам уже сказал, — ответил Соболев.
— Понятно, Михаил Васильевич, но давайте все-таки вернемся к личным мотивам. Расскажите, кто такая Ульяна Старостина?
— По-моему, вы уже в курсе, — деланно удивился Соболев. — Ульяна — моя… ммм… очень близкая знакомая.
— Да, но я хотел бы получить более полную информацию. Ее отношение к вам, что вас связывало, круг ее знакомых. Одним словом, все, что вы можете сообщить.
— Не понимаю, почему вас это интересует? Нормальные отношения у нас были. Что может связывать женатого мужчину и его любовницу? Вы меня удивляете. — Видно было, что эта тема не казалась Михаилу Васильевичу особо перспективной. — Расскажите лучше, на что мне сейчас можно рассчитывать?
— Мы подойдем к этому позже. Я все-таки хотел бы получить кое-какую информацию о Старостиной. Например, вас не удивляет, что она без вашего ведома занялась поисками адвоката? — настаивал Гордеев.
— Почему меня это должно удивлять? Она позаботилась обо мне, что вполне естественно для людей, находящихся в близких отношениях. Скажите, а о моей жене вы что-нибудь знаете? Мне, к сожалению, до сих пор не удалось с ней связаться.
Юрий чувствовал, что Соболев упорно и настойчиво пытается перевести тему с личности Ульяны Старостиной, не дает никакой информации, не хочет ничего рассказывать.
«Хотя, — думал Гордеев, — это вполне объяснимо. — Все-таки она — его любовница, а он — фигура крупная. Вероятно, боится огласки, этот факт может подпортить репутацию. Да и с женой хлопот не оберешься, кто передачки-то носить будет, если его грешки наружу вылезут? Но все-таки странно…»
— Кстати, а вы хотя бы представляете, почему ваша собственная жена дала показания против вас?
— Ну, Ирина — она такая… Я, может быть, однажды в сердцах и бросил что-нибудь нелестное в адрес Колодного, а она мнительная, и, так сказать, чувство справедливости у нее повышенное. Если она вдруг решила, что это я убил Якова, то не станет покрывать.
— И никаких корыстных интересов у нее быть не может?
— Да бог с вами! — замахал руками Соболев. — Какие у Ирины корыстные интересы? Чепуха!
Гордееву показалось, что его подзащитный не настроен сейчас на долгие откровенные беседы, поэтому решил сменить тактику.
— А как ваше здоровье, Михаил Васильевич? Я на днях заезжал к вам в офис. Так ваша секретарша, Динара, кажется, очень переживала за вас. Рассказывала, что у вас были какие-то проблемы с желудком. Как вы сейчас себя чувствуете?
— Знаете, неплохо. Даже очень неплохо, — оживился Соболев. — Как оказался в тюрьме, стал чувствовать себя гораздо лучше. Может быть, потому что здесь питание исключительно диетическое. Все ужасно невкусно, но, выходит, полезно. Потому что дома катастрофа была, конечно. Наешься всего острого, соленого, жирного, перченого, а потом еще стаканчик пропустишь, да сигаретку закуришь — и к вечеру хоть помирай.
— А знаете, — перебил Гордеев. — Это может быть нам на руку.
— Что именно? Моя смерть во цвете лет?
— Нет, обойдемся без летального исхода. А вот ваше плохое самочувствие может помочь нам изменить меру пресечения.
— Каким образом?
— Очень просто. Мы покажем, что состояние вашего здоровья не позволяет находиться в заключении и без наблюдения врачей, что вам нужен медицинский уход, особенное питание, которых в тюрьме вам предоставить не могут.
— И что для этого нужно сделать?
— Просто предоставить справки, медицинские освидетельствования. Вы же наверняка обращались к врачам, у них остались записи. Они могут подтвердить?
— Но я ни разу не обратился к доктору с этим, — развел руками Соболев.
— Почему же? — Гордеев был обескуражен.
— Да времени не хватало. Работа, знаете ли. Как приступ, клянусь себе, что обязательно пойду к врачу, а потом таблетку выпьешь, полежишь, и вроде полегчало, и не до врачей уже.
— Да, это, конечно, неприятно, но поправимо. Мы можем провести медицинскую экспертизу, даже если вы находитесь в тюрьме, мы имеем на это право. Конечно, это займет чуть больше времени, чем я рассчитывал, но придется потерпеть.
— Да не стоит беспокоиться, — возразил Соболев. — Во-первых, я себя сейчас действительно прекрасно чувствую и почти уверен, что обследование ничего не выявит. Это будет только напрасная трата времени, сил и нервов. А во-вторых, меня обвиняют в том, чего я не совершал, а следовательно, меня и так отпустят, сняв все обвинения.
— Допустим. И если вооружиться вашим оптимизмом, можно представить, что так и будет, но следствие может занять долгое время. Гораздо более долгое, чем вы подозреваете. И весь этот срок вы вынуждены будете находиться за решеткой.
— Ничего страшного. Я подожду, когда следствие найдет настоящего убийцу. Вернее, настоящего заказчика убийства Колодного.
— Простите, Михаил Васильевич, за грубость, но вы поступаете глупо, отказываясь использовать такую возможность. Вы напрасно упрямитесь, и я совершенно не понимаю, с чем связано подобное упорство, — недоумевал Гордеев.
— Все очень просто. Если я сейчас начну предпринимать какие-то действия, пытаясь освободиться, умолять следствие, жаловаться, канючить, я тем самым косвенно как бы признаю свою вину. А если я буду вести себя достойно — это лучшее подтверждение моей невиновности.
— Ну, как знаете, — устал спорить с Соболевым Юрий. — Вы простите, не имею возможности навещать вас регулярно, но как только будут какие-нибудь новости, то я приеду обязательно.
— Буду рад видеть, — церемонно раскланялся Соболев, прежде чем его увели обратно в камеру.
…Соболева увели, и Гордеев с большим облегчением покинул стены этого зловещего заведения.
Зайдя в первое попавшееся летнее кафе, Юрий выбрал уютный столик в тени кустов сирени, заказал себе большой стакан сока, закурил сигарету и принялся размышлять о своем разговоре с Соболевым. Складывалось странное впечатление, как будто бизнесмен вовсе и не жаждал вырваться из тюремных застенков. Он всем своим видом демонстрировал, что там ему вполне комфортно и хорошо.
