— Например, номер машины, — сострил Филя Агеев.
— Зря смеешься. В моей практике такой случай был, и даже не один. Такие старушки не то что номер машины запомнить могут, паспортные данные воспроизводят. А номер машины запомнить гораздо легче, тем более если эта машина полдня перед подъездом маячила. Так что, господа сыщики, не стесняйтесь задавать вопросы. Да и с этой Викиной теткой поговорить не мешало бы. Интересно же, как она умудрилась проспать своего внучатого племянника.
— Александр Борисович, а почему бы просто не уточнить через службу аэропорта, улетал этот Джо один или с мальчиком.
— Потому что он первый секретарь посольства, дипломатическое лицо. Таких данных никто не даст. Хотя, может быть, и стоит съездить в аэропорт и поспрашивать сотрудников, работавших в тот день. Примерное время, если, конечно, в посольстве не наврали, нам известно. Так что почему бы не попробовать.
— Попытка не пытка, как говорил товарищ Сталин, — улыбнулся Филя Агеев. — Я займусь этим.
— Вроде все, — закончил неофициальное совещание Александр Борисович, — раздача слонов завершена. Не хочу никого торопить, но чем быстрее у меня окажется вся эта информация, тем лучше.
— А вы знаете, — опять подал голос из-за своего монитора Макс, — что недавно намибийский крестьянин Чэнеу Кавари установил мировой рекорд в беге по пересеченной местности?
Все находящиеся в комнате повернулись в его сторону.
— Он отправился вместе со своей собакой в лес, — ничуть не смущаясь всеобщим вниманием, продолжил бородатый компьютерщик, — и случайно наткнулся на бешеного слона. И этот слон за ним погнался. Так вот крестьянин вместе с собакой бежали от него до деревни целых тридцать километров. И ведь не только убежал, но и мировой рекорд установил. Теперь занесен в Книгу рекордов Гиннесса.
— А собака? — поинтересовался Денис Грязнов.
— А собака не выдержала. Умерла по дороге от разрыва сердца.
Так же внезапно Макс замолчал.
Езжай в Республику Намибия, Турецкий, мрачно сказал сам себе Александр Борисович, может быть, и тебя занесут в Книгу рекордов Гиннесса по бегу с препятствиями, только не от бешеного слона и не с собакой, а от политических преступников и с семилетним ребенком.
10
Оказавшись во дворе дома, откуда был похищен Алеша, Николай Щербак первым делом осмотрелся.
Обычный, ничем не примечательный двор. Небольшой, огороженный проволокой палисадник возле подъезда, несколько гаражей-ракушек, детская площадка. Сразу из двора выезд на улицу с оживленным движением, так что похититель или похитители имели прекрасную возможность мгновенно раствориться в автомобильном потоке.
Возле набитых до отказа мусорных баков стоял заросший бородой мужчина без определенного места жительства и внимательно разглядывал их содержимое. На Щербака он не обратил никакого внимания.
Кроме бомжа, во дворе никого не было. Пустовала даже скамейка возле подъезда, обычно с самого утра занимаемая местными бабушками.
Войдя в подъезд, Щербак поднялся на четвертый этаж и позвонил в квартиру, где жила Антонина Петровна Вержбицкая, та самая пенсионерка, которая видела, как увозили мальчика.
После длинного третьего звонка стало очевидно, что в данный момент дома никого нет. Постояв минуту возле двери, Николай развернулся и спустился обратно во двор.
Бомж, раскопавший за это время в мусорном баке мешок с чьими-то старыми вещами, пытался примерить на себя какую-то розовую курточку, явно женскую. Но курточка была определенно мала и никак не хотела налезать. Вздохнув, бомж аккуратно отложил курточку в сторону на расстеленный кусок полиэтилена. Там уже находилась пара ботинок, две пары кроссовок, серый шерстяной свитер и какие-то футболки.
Доставая на ходу из кармана пачку сигарет, Щербак направился к мусорным бакам.
Бомж посмотрел на подошедшего с явным неодобрением и, повернувшись спиной к Щербаку, продолжил исследовать содержимое баков. Однако полетевший в его сторону табачный дым все-таки вынудил его повернуться.
— Сигареткой не угостите? — Бомж исподлобья посмотрел на Николая.
— Пожалуйста. — Щербак достал из пачки несколько сигарет и протянул бомжу.
— Благодарю, а на хлеб не поможете?
Щербак достал из кармана две десятки.
— Чего надо-то? — неожиданно поинтересовался бомж.
— А почему ты решил, что мне что-то надо?
Бомж усмехнулся:
— А чего ты тогда такой добрый? Нашего брата обычно стороной обходят. А если уж решились подойти, значит, чего-то нужно. Если за машиной присмотреть, то это я могу — сто рублей в час. А если на стреме постоять, то это не ко мне.
— Да нет, я узнать хотел. Тут во дворе несколько дней назад мальчика из подъезда украли. Может, ты видел чего или слышал?
— Я с ментовкой дел не имею, — презрительно сказал бомж, — ничего я не видел.
— Понимаю, милицию никто не любит, — попытался успокоить его Щербак.
— Чего ты понимаешь? Я из-за вас, легавых, на улице оказался. А ты понимаешь, как это, десять лет на улице?
— А при чем здесь милиция?
— А при том, что посадили они меня на три года. Хотя там больше чем на условняк не тянуло. А пока я сидел, меня жена с тещей из моей же собственной квартиры выписали. Дали на лапу кому надо и выписали. Я приехал, а мне говорят: ты здесь больше не живешь. Я говорю, как так? А со мной нигде разговаривать даже не стали. Естественно, с зоны вернулся. Кому надо? — Бомж ожесточенно зачесал руку. — Так что менту от меня помощи как молока от дохлого козла.
— Я не из милиции, — Николай достал удостоверение и, раскрыв его, показал бомжу, — я частный детектив.
— Ты удостоверение-то переверни. Что ты его мне вверх ногами показываешь?
Заметив оплошность, Щербак перевернул удостоверение, и бомж принялся внимательно его изучать.
— Это что же, как Эркюль Пуаро? — хмыкнул бомж.
— Ну вроде. А ты откуда про Пуаро знаешь?
— Так сколько книг люди на помойку выкидывают. А я подбираю. Как-то целый пакет детективов выкинули, маленькие книги такие, рваные уже. Так и прочитал. Мне про Пуаро нравится, у него там все полицейские дураки. Так чего, говоришь, тебе нужно?
— Насчет мальчика.
— Не, — бомж отрицательно покачал головой, — про это я ничего не знаю. Я тогда на Капотню в гости ездил. Это тебе надо с бабой Тоней поговорить, она видела. А вон и она, кстати. — Бомж показал пальцем на зашедшую с улицы во двор и бодро направлявшуюся в их сторону старушку.
— Спасибо. — Николай протянул ему деньги, потом, подумав, добавил к ним пачку сигарет.
— И тебе спасибо. Ты уж не обессудь, что ничем не помог.
