— Не надо, — улыбнулся Стрельцов.
— Так вот. Я что решил: пока я в эту гостиницу не ввязался, надо организм проверить, прочистить, если там чего засорилось. У вас ведь камни лазером дробят?
— Да, мы лазерную технику используем.
— А то, сдается мне, что у меня в почках камни, ага. Ну вот, камни выгнать, капельницы всякие, сердечко подлечить, сосуды прочистить — бляшки там всякие вытрясти…
— Я смотрю, у тебя обширная программа.
— Так, а как же? Раньше-то, в советские времена, помнишь, нас каждый год на профилактику закладывали. Месяц пролежишь, доктора всего тебя вдоль и поперек излазают, все, что надо, подлечат, и выходишь как новенький. Ну вот у меня такая же задумка. Все же дело идет к полтиннику, а это для мужика возраст критический.
— Да, это верно. Как семья?
— Какая семья? Я уж пятнадцать лет в разводе. Дочка уже выросла, замуж выскочила и с мужем в Германию рванула.
— Чего это?
— Так он у нее еврей. По паспорту. Сам-то из Рязани, папа-мама Ивановы, но как-то. документы себе выправил… Видно, и вправду еврей. Короче, один я. Не, с бабами все в порядке, все работает. Хотя и это проверить нужно… Мало ли что. Говорят, сейчас жутко подняли голову скрытые инфекции! Просто небывалая агрессия со стороны микроорганизмов!
— Ладно, Виктор, я все понял. Сегодня же выясню наличие мест в стационаре и позвоню тебе. Если свободные места есть, завтра же и ложись, что время тянуть?
— Здорово! Вот это по-нашему, по-боевому: быстро и четко.
— Телефон для связи?
Виктор продиктовал мобильный.
— Жди звонка. А сейчас прости, у нас сегодня тяжелый день. Завтра хороним сотрудницу, погибла в ДТП.
— Что ты говоришь… Ай-я-яй… Молодая?
— Не очень, но какая разница.
— Это верно…
— Так что извини, у меня вот-вот совещание по этому поводу начнется. Панихида, отпевание и все такое… И все нужно проконтролировать.
— Я понимаю, извини, что в такой день попал, — вмиг посерьезнел Виктор.
Он встал, направился к двери. Стрельцов поднялся, чтобы проводить гостя.
— Ну ужасно рад тебя видеть, — еще раз проникновенно произнес Виктор и протянул руку.
Стрельцов пожал ее, чуть более внимательно, чем следовало бы, вглядываясь в глаза Туманову. Тот выдержал взгляд и воскликнул:
— Слушай! Так если тебя завтра не будет, как же?.. Кто же меня госпитализирует?
— Не волнуйся, все будет в порядке.
— Ага, ну ладно! Тогда до свидания, Александр Арнольдович. Буду ждать вашего звонка.
Туманов подмигнул, как бы давая понять, что он, естественно, в курсе, что с лечащим доктором следует быть на «вы».
Едва сослуживец удалился, Стрельцов связался с руководителем службы безопасности:
— Володя? У нас возможен новый пациент. Пробей: Туманов Виктор Алексеевич. Его паспортные данные на ресепшн.
— Есть! — откликнулся Викторов.
Глава 32
ФАБРИКА СМЕРТИ
Константин Дмитриевич держал телефонную трубку, то и дело отводя ее от уха: Саша так громко и возбужденно говорил, что голос его заполнял все служебное помещение Меркулова.
— Так ты представляешь, Костя, «девятку», в которую сел Игорь с барышней, на первом же перекрестке сшиб крутой джип. Переднюю часть снесло, словно крем с торта.
— Он погиб? — закричал Меркулов.
— Женщина погибла. Она впереди сидела.
— А Бобровников?
— Жив курилка. Успел сгруппироваться. Сотрясение мозга и ушибы. Но мы его держим в реанимации, под неусыпным контролем оперов Гоголева. Официально он у нас в коме.
— Кто же на него наехал?
— Это отдельная история. Потом расскажу. Короче, пришлось изменить план. В клинику на лечение отправился Туманов.
— Летчик, про которого говорил Бобровников?
— Он самый. Пока все без проблем. Его вчера положили. Какое-то обследование провели. А сегодня его лечащий дохтур, жена гендиректора, сообщила, что нашего Виктора переводят в палату тридцать три. Мол, ему там удобнее будет. От этого момента и пойдет отсчет.
— Вы там смотрите не загубите мужика!
— Обижаете, товарищ начальник! Я вот что. Хочу попросить тебя, Костя, вызвать парня, прежнего топ-менеджера этой клинки. Все же, сдается мне, связь между этой фабрикой смерти и небезразличным мне господином Муравьевым неформальная. Не вчера же они свой бизнес начали. Вот не верю я, что Муравьев не в курсе. У нас от граждан уже более сотни заявлений о кончине родных, еще с той поры, когда этот «Престиж» занимал два этажа в скромном особнячке. Игра давно ведется. Лет пять как минимум. Так что Муравьев, я думаю, в теме.
— Все не угомонишься?
— Конечно нет! И не надейся!
— Ладно, вызову, побеседую.
— Пиши телефоны его и московский адрес. Это мы уже надыбали. Ну бывай, начальник! До связи!
На следующий день в кабинете Меркулова сидел черноволосый мужчина лет тридцати пяти. Они разговаривали уже около получаса. И чем дольше говорили, тем больше нравился Меркулову бывший генеральный директор клиники «Престиж».
— Насколько мне известно, несколько лет тому назад вы занимались раскруткой одной из частных московских клиник? — спросил Меркулов.
— Вы имеете в виду клинику «Меномед»?
— Да.
— Занимался. Это был мой первый опыт в роли топ-менеджера.
— И весьма успешный, насколько я знаю.
— Да, оказалось, мне это удается.
— Что именно?
— Реализация инвестиционных проектов.
— В сфере медицины?
— Не важно, в какой сфере. Есть определенный алгоритм действий. Достаточно прийти в компанию, понаблюдать пару месяцев, как она работает, и из убыточного, никому не интересного предприятия сделать высококачественный продукт, имеющий высокий спрос на рынке.
— Ваша деятельность была связана с Максимом Юрьевичем Муравьевым?
— Да, — чуть помедлив, ответил мужчина. — Он мой работодатель. Он ставит передо мной задачу, я, как топ-менеджер, ее выполняю.
— Это сложная работа, быть топ-менеджером?
— Сложная. Ты приходишь в компанию, где тебя никто не знает. Где свои устои и правила игры. И ты вынужден заставлять людей работать более эффективно. Тебе доверяют огромные суммы инвестиционных средств, и ты следишь за тем, чтобы каждый доллар или рубль был израсходован по назначению, а не пропал в бездонных карманах подрядчиков. Что касается клиники «Престиж», огромное здание в центре города, здание, которое мы не строили заново, что гораздо проще, а встраивали в уже имеющийся архитектурный ансамбль, используя по максимуму то, что можно и нужно было сохранить, — это огромное здание было выстроено за год. Никто не верил, что ровно через год от начала строительных работ клиника переедет со своих ста метров площади и начнет работать. Но так и вышло. В части здания еще шли отделочные работы, а в другой уже принимали пациентов. Я умею максимально эффективно использовать каждый метр площади, каждую единицу оборудования, труд каждого работника и каждый вложенный доллар.
